Ты свалился.
Тогда мы тебя настигли и пинали.
Славные времена были», — купец Сильвестр причмокивал от удовольствия.
«Меня часто били, — Фигаро смеялся. — Даже не помню, кто и когда.
Но оно того стоило.
Я у тебя и твоих дружков из амбара пять мешков муки украл.
Продал на галеру». — Глаза жулика прослезились от волнения и приятных воспоминаний.
«А, когда ты, Фигаро, голый на баобаб залез, — купец припомнил другой случай. — Стражники тебя копьями и стрелами пытались с дерева сбить.
Ты же слез и побежал голый.
В то время королева в паланкине…
Увидела тебя, удивилась и рассвирепела».
«Я королеве рожу страшную скорчил, — Фигаро стучал ладонями по коленям и хохотал. — Она – королева.
А голый мужик на улице ей рожи корчит.
Поэтому и рассердилась».
«Голый зачем?» — Достойная Елисафета полюбопытствовала.
«Я проиграл в карты своим друзьям желание, — жулик потирал вспотевшие ладони. — Вернее, подругам своим проиграл».
«Хороши же у тебя подруги, если карточного жулика обыгрывают», — купец рот раскрыл.
«Мои подруги – хороши.
Не спорю. — Фигаро обрадовался комплименту своим подругам бывшим. — Они заставили меня за проигрыш в картинки раздеться и залезть на баобаб.
Я с радостью согласился.
Не так уж и жесткое желание от женщин.
Но я не знал, что они стражников позовут для смеха.
Веселые деньки были». — Ярмарочный воришка расхохотался.
«Мы тебя в яму засадили, чтобы ты не воровал», — купец расплылся в улыбке.
«До каждого камня, до каждой сколопендры и земли помню эту яму, — жулик ярмарочный говорил, словно об очень приятном.
Обернулся к Достойной Елисафете. — Затем тебя ко мне на веревке спустили, Елисафета.
Я очень обрадовался прекрасной девушке».
«Подумаешь, стражнику мужское отбила, — Достойная Елисафета пожала узкими плечами. — Стражники и обиделись.
Никакие они не мужчины.
Впятером меня держали.
Мужчина женщине все должен прощать.
Даже унижения».
«Я как увидел тебя в яме с собой, — жулик Фигаро подмигнул королеве Норда, — так чуть не ослеп.
От твоей красоты все в яме засветилось.
Стало светло, как на улице.
Я к тебе полез».
«Говорил, что завтра нас казнят, — Достойная Елисафета тоже вспоминала с удовольствием.
Почему-то даже воспоминания об ужасном, сейчас казались милыми. — Ты предлагал мне, чтобы мы…»
«Я сказал, что все равно завтра нас не будет, поэтому мы должны полюбить друг друга, как муж и жена, — Фигаро наслаждался беседой. — Ты же сказала, что будешь всегда.
Сначала меня коленкой ударила между ног…»
«Как того стражника, из-за которого меня сбросили в яму», — Достойная Елисафета смеялась.
«Затем засунула мне скорпиона в рот».
«Скорпиона в рот? — купец Сильвестр восхитился. — Но скорпион жалит смертельно.
И почему тебя, Елисафета, когда ты схватила скорпиона, чтобы засунуть его в рот Фигаро, скорпион тебя не ужалил?»
«Потому что скорпион взглянул на нашу Елисафету и увидел в ней тоже скорпиона, — Фигаро захохотал. — Меня он не ужалил, потому что обалдел от наглости Елисафеты».
«Как же вы из ямы выбрались?» — купец даже рот раскрыл, чтобы лучшее слышать.
«Елисафета стражника амфорой по ногам стукнула.
Стражник свалился в яму.
Мы же убежали».
«Откуда в тюремной яме амфора?»
«Сильвестр, ты плохо нашу Елисафету знаешь, — ярмарочный жулик назвал Елисафету «нашу». — Елисафетка даже в яме найдет амфору.
Я бы не удивился, если бы она в яме отыскала айсберг.
Глаза у Елисафетки ледяные».
«Действительно, плохо вы меня знаете, — Достойная Елисафета сдержала улыбку. — Удивились бы вы, что гонялись за королевой Норда».