На пиру перед балом Достойная Елисафета заметила, что завьюжный посол кушает много и жадно.
Давится и ест.
Ест и давится.
Уже, кажется, что разорвет его от еды.
Но посол набивает себя олениной и семгой впрок.
«Кто целого оленя съел?» — Достойная Елисафета спросила громко свою фаворитку.
«Не я», — фаворитка поняла интригу своей подружки королевы.
«И не я, — Достойная Елисафета произнесла печально. — Ешьте, конечно, хоть сто оленей.
Мне не жалко.
В Норде оленей много.
Но тот, кто съест оленя с рогами, тот умрет.
Рога живот прорвут».
«Я съела целого оленя, а рога выбросила», — фаворитка с трудом сдерживала улыбку.
«А я… я тоже оленя без рогов съел, — завьюжный посол выдал себя, что сожрал оленя целиком. — Я рога оленя выплюнул».
«Ага, попался тот, кто оленя с рогами съел, — Достойная Елисафета поднялась из-за стола. — На оленя ты попался.
Вспомни, посол, точно ты оленя без рогов съел?
А где же тогда рога оленя?»
«Под столом рогов нет, — фаворитка королевы наклонилась под стол. — И на столе нет.
Значит, посол, ты не заметил, как съел оленя с рогами».
«Что же теперь со мной будет?» — посол заревел.
«Рога твой живот проткнут», — Достойная Елисафета сурово интриговала и шутила.
Посол в ужасе выбежал на двор, на снег.
Засунул в рот руку по локоть и стонал.
Пытался из своего живота достать рога оленя.
«Посол, — Достойная Елисафета через пять минут подошла к умирающему от ужаса послу. — Не тужься и не умирай.
Мне кажется, что ты съел целую олениху, а не оленя.
А у олених рогов нет.
Поэтому мы их и не нашли около стола».
Два лифляндских купца везли в Норд пергаменты и папирусы, на которых написаны были насмешливые стишки над королевой Норда.
Купцы хотели выгодно продать папирусы и пергаменты со злыми стишками.
«Сколько стоят ваши папирусы? — В дороге купцов догнал десятник Бергман. — Беру все».
«За все папирусы и пергаменты мы просим один золотой сольдо», — купцы назначили огромную цену.
Даже переглядывались в волнении.
«Возьму все», — десятник Бергман кинул купцам золотой сольдо.
«Там очень смешно о вашей королеве и ее фаворитке написано», — купцы радостно хихикали и толкали друг друга плечами.
«Люблю читать смешное о нашей королеве и ее фаворитке, — десятник Бергман пожал плечами. — Жаль, что не умею читать».
«Мы тебе расскажем, что написано на пергаментах и папирусах, — купцы разбогатели, поэтому благодушествовали. — На одном папирусе написано:
Снег руками разрывая,
Достойная Елисафета нашла бриллиант.
Вдруг – прытко.
К королеве Норда ее фаворитка.
Бриллиант себе в руку.
Похлопала королеву по брюху».
«Смешно, — десятник Бергман вытирал слезы смеха: — А еще?»
«Волки Норда и олени,
Если в вас нет лени.
То бегите скорее от дворца королевы.
А то вас съедят гости ейные. — Купцы завопили в один голос и хохотали.
Или другое написанное на пергаменте:
«Королева Норда голая на столе танцует,
А ее фаворитка в это время купцов завьюжных целует».
«Очень смешно», — десятник Бергман заливался хохотом.
Уехал далеко, и слышен был его смех.
«Конрад, — один купец другого за рукав дернул. — Не нравится мне все это».
«Тебе не нравится, что десятник королевы Норда за наши папирусы и пергаменты дал нам золотой сольдо?»
«Не нравится, что он хохотал и не сердился на нас за злые стишки о королеве.
Я думал, что десятник разгневается на нас за то, что мы везем стишки на его любимую королеву.
Все в Норде обожают Достойную Елисафету.