Но десятник спокойно купил и даже нас не побил».
«Да, Брауншвейг, я тоже испугался сначала.
А теперь озадачился».
«Конрад, все в Норде интриги плетут.
Может быть, десятник королевы против нас интригу тоже сплел.
Например, поедем мы обратно, а у саней полозья отвалятся».
«Брауншвейг, возвращаемся в свое родное королевство побыстрее», — купец Конрад всполошился.
Ночами купцы не спали.
Все ждали погони от стражников Норда.
Кусок пирога в рот купцов не лез.
Похудели они.
Заболели купцы Конрад и Брауншвейг от волнений.
Смерть к ним приближалась.
Прижмутся ночью купец к купцу и шепчутся:
«А, что, если Достойная Елисафета за наши пергаменты со злыми стишками на нее, уже к нам тайного соглядатая послала, чтобы убил нас.
Станем кушать рыбу, а в рыбе яд.
Или в амфору с вином яд подсыплют нам?»
Поняли Конрад и Брауншвейг, что умрут скоро.
«Конрад, - ночью Брауншвейг растолкал друга купца. — Давай, в Норд отвезем другие папирусы и пергаменты».
«Снова королеву Норда будем в них осмеивать? — купец Конрад застонал. — Не хочу я уже над ней смеяться.
Нас ее десятник не убил.
И еще не отравили.
Может быть, добрая она, на самом деле?
А наш король врет нам, что королева Норда глупая и злая?»
«И я не хочу больше над ней смеяться, над Достойной Елисафетой, — Брауншвейг едва шепчет от голода. — Перед смертью хоть посмотрим на добрую королеву».
Купцы утром собрали пергаменты, папирусы, глиняные таблички.
Начертали на них добрые стихи о королеве Норда.
К вечеру в путь отправились в Норд.
По дороге питались снегом и ветками деревьев.
Около Норда снова их возок догоняет десятник Бергман.
«Знакомые купцы, — десятник широко улыбается. — Что везете в Норд на продажу?
Обоз у вас слишком маленький».
«Мы везем пергаменты смешные о вашей королеве Норда и ее фаворитке», — купцы глаза отводят.
«Снова о том написано, чтобы смеяться над нашей королевой? — Десятник Бергман спросил добродушно. — Вот вам золотой дирхем.
Я покупаю у вас все».
«Подожди, десятник, — голос у купца Брауншвейга сиплый от голода и усталости. — На этот раз складные речи в записках другие.
Мы славим королеву Норда.
Кажется, что она не столь плохая, как ее хочет выставить злодейкой глупой наш король».
«И что же написано в пергаментах?» — десятник Бергман чуть с ездового оленя не упал от удивления.
«Королева Норда очень богата, — купец Конрад читал с глиняной таблички. — И все подданные ее этому рады.
Королева даже испугалась, что столь богатая.
Сказала – не было бы моим подданным от моего богатства горя.
И выбросила свой перстень с бриллиантом в море.
Поймала Королева на следующий день рыбу.
А ловила она одна.
В рыбе нашла свой перстень и с ним еще два».
«Смешное и доброе, — десятник Бергман усы подкручивает».
«На пиру у королевы Норда заморские гости много ели.
Ешьте все, — добрая Достойная Елисафета смеется. — Лишь бы вы не похудели. — Голос купца Брауншвейга истончился. — Или еще с папируса прочитаю:
В Лифляндии Достойная Елисафета так на балу со своей фавориткой танцевала,
Что королева лифляндская от зависти на пол упала».
«Ой, не могу, держите меня, — десятник Бергман в снегу от хохота катался. — Уморили меня своими складными стишками о нашей доброй королеве».
«Королева Норда гордо идет, — купцы не унимались счастливые.
И здоровья, вроде бы, прибавилось… — Кто на Достойную Елисафету взглянет, тот…»
«Тот умрет?» — десятник Бергман решил и себя попробовать в складывании стишков о королеве Норда».
«Нет, десятник, — купец Брауншвейг покачал седой головой. — Кто на королеву Норда взглянет, тот не умрет, а счастье обретет».