Подходила я к королю и говорила:
«Король, тебе не кажется, что в воздухе витает колдовство.
Оно нас связывает, как ромашку и воду».
После этого я замолкала многозначительно.
Потом говорила глухим надтреснутым голосом:
«Все на свете предопределено ромашкой и водой.
Нет поля без ромашки.
Нет ручья без воды».
После этого я наклонялась и таинственно шептала:
«Бежать тебе некуда, король.
Ты почувствовал, что наша встреча предопределена свыше водой и ромашкой.
Побежишь от меня в поля – наткнешься на ромашки.
Попытаешься уплыть на фрегате – увидишь в воде мое лицо.
Поэтому, король, для тебя и для меня будет выгодно, если мы поженимся.
Тогда будешь спать без ромашек.
Просыпаться без воды».
«Ты, я вижу, добилась своего», — фаворитка отстранилась от королевы Алехандры.
«Добилась, — Алехандра выдохнула жарко. — И я счастлива.
Я стала королевой».
«И что ты королю в первую брачную ночь рассказывала?» - Достойная Елисафета спросила с сарказмом.
«А не было никакой первой брачной ночи», — королева махнула рукой.
«Как не было?
А традиции?
А обряд?»
В первую брачную ночь я напоила короля до беспамятства.
Он заснул.
Если бы он ухаживал за мной, добивался бы меня, то, возможно, я бы испытывала теплые чувства к королю.
Но так как я его добивалась, унижалась, преклонялась, то к свадьбе я короля возненавидела.
Моя свадьба была – месть королю.
Я не могла на него смотреть.
От него меня тошнило.
Надо же – девушка изламывалась, добивалась, старалась, извивалась, а король воспринимал все, как должное.
Я – баронесса.
Я после свадьбы стала королевой, но чествовала себя намного выше короля.
Я с ним не спала.
На следующие ночи отказывала под разными предлогами.
Я отсылала короля к разным алхимикам.
Говорила:
«Алхимики делают сотни опытов.
Испытывают неудачи, разочаровывается, и снова ищут.
Я же с тобой крутилась, как алхимик над куском свинца, который он хочет превратить в золото».
Король злился, горячился, кричал, что казнит меня.
«Ха! Попробуй, казни королеву, — я смеялась в лицо короля. — Я твоя жена королева.
Пока ты благодушествовал, отдыхал, принимал поклоны от подданных, я оттачивала свое мастерство общения с тобой.
Ты жалкий и негодный.
Я мучилась, но подластивалась к тебе.
Теперь я – королева!
Лучше не суйся король в мои дела.
Иначе окажешься у палача раньше, чем рак на горе свистнет».
«У вас раки на горе свистят? — Достойная Елисафета наклонила изумительную головку к правому плечу. — В Норде раки не свистят.
Потому что свист замерзает на холоде».
«Если я прикажу, то и рак свистнет, — королева Алехандра растянула сочные губы в улыбке. — Так и живем с королем.
Он боится меня, моих интриг.
Я не могу ему простить, что я унижалась перед ним и преклонялась только для того, чтобы стать королевой.
Ждала от него сочувствия и любви, а получала пренебрежение и высокомерие».
«Бедненькая, — Достойная Елисафета прижала голову королевы Алехандры к своей груди. — Ты столько пережила.
Столько натерпелась».
«Только ты меня понимаешь, Достойная Елисафета», — королева Алехандра всхлипнула.
«Только моя подружка королева и я понимаем тебя, — фаворитка королевы добавила. — Но как ты придумывала интриги с королем?»
«Я не придумывала, я училась у природы, — королева Алехандра нежно улыбнулась. — Подсматривала за птичками, за собачками, за рыбками.
Они увивались друг вокруг дружки.
Кто хотел или хотела большого счастья, тот должен выбирать особь жирнее себя.