Дед либо пошутил, чтобы отвязать от назойливого меня.
Либо не понял вопрос.
Он ответил, что для того, чтобы стать центурионом цезаря нужно уметь приседать на одной ноге.
Поэтому я и старался.
Мышцы моих ног укрепились.
Стали рельефными, красивыми.
Даже каменные мышцы».
«Покажи, Меркурий», — ноздри госпожа Адель хищно раздувались.
«Что показать, госпожа Адель?»
«Покажи, как ты приседаешь на одной ноге.
Я желаю посмотреть.
Немедленно.
Я требую!
Я приказываю». — Голос госпожи сорвался на плаксивый.
«Когда я присяду, то моя туника задерется, — я засмущался. — Мне стыдно».
«Я тебя всяким в купальне видела, Меркурий.
Ты же не стеснялся голый купаться с моими дочерями в купальне».
«Воля твоя, госпожа», — Я задрал тунику.
«Оооо, Меркурий, — сдавленный стон вырвался из груди госпожи Адель. — Твои ноги воистину великолепные.
Твоя попа, ляжки, бедра, икры, словно высечены из камня.
Ты обязан научить моих детей приседать на одной ноге».
«Дело сложное – приседать на одной ноге, но нужное, — я скромно опустил голову. — Мне певцы завидуют, что я так умею приседать – на одной ноге.
Меня бьют.
Таскают за волосы и за уши.
А, когда у меня будет хлыст, то я хлыстом смогу отбиваться от завистников».
«Я достану тебе самый грубый, самый безжалостный хлыст палача, Меркурий.
Хлыст для слонов и буйволов!» — Госпожа Адель обещала.
Она расцеловала меня.
Пощупала мои каменные мускулы, которые помогают мне приседать на одной ноге.
Доброе сердце билось под большой грудью Адель.
Госпожа уехала на целый день.
Я же немедленно отправился к дочерям госпожи.
«Поднимайтесь, ленивицы, — я сорвал покров со спящих Ники и Ирины.
Девушкам недавно исполнилось по восемнадцать лет.
Поэтому мы общались по годам, как равные.
Часто подшучивали друг над другом.
Мне нравилось, что Ника и Ирина не командуют мной.
Видят во мне товарища, а не слугу. — Ваша матушка приказала, чтобы я обучал вас приседать на одной ноге».
«Меркурий, ты с ума сошел, что разбудил нас, — Ника оттолкнула от себя Ирину. — Да еще заставляешь заниматься глупостями…»
«Я бы с удовольствием занялась сейчас глупостями, — Ирина сладко потянулась. — Но Меркурий на глупости не способен».
«Девушки!
Приседать на одной ноге очень полезно для тела и для самоутверждения. — В подтверждение своих слов я приподнял тунику, как несколько минут перед госпожой Адель, и присел. — Видите, какие у меня ноги стройные.
Все почему?
Все потому что я постоянно упражняюсь с ними.
Я обещал вашей матери, что у вас станут ноги еще стройнее, чем мои». — Я немножко приврал.
Ничего я не обещал их матери.
«Слишком ты бодрый с утра, Меркурий, — Ника вскочила с кровати и схватила меня за руку.
Повалила на кровать.
Я упал рядом с Ириной. — Надо тебя охладить в ледяной воде».
«О, только не бросайте меня в ручей, — я завизжал. — Я боюсь холодной воды».
«Вода – не палач.
Вода не отрубит голову», — сестры шутили.
Они тащили меня к ручью.
В то время я был худенький и слабый.
За все нужно платить.
За грациозность и утонченность мы платим худобой.
Сейчас я сильный и могучий.
Могу любую девушку, — Меркурий покосился на Джейн. — Ну не всегда любую.
Но, в основном, могу.
В то время я не справлялся с двумя сестрами.
Ирина и Ника бросили меня в ручей.
Жалкое и мокрое зрелище получилось из меня.
В ручье я поклялся отомстить дочерям патриция.
Но понимал, что моей клятве грош цена.