«За день до того, как мы поссорились с тобой, Персефона…»
«Не мы поссорились, а ты поссорила нас, Афродита…»
«За день до этого я подслушала разговор твоего отца и Санчо…»
«Ты подслушивала, Афродита?
Но подслушивать – не хорошо».
«Подслушивать – не хорошо, — Афродита передразнила меня. — Персефона!
Вспомни, что мы с тобой так развлекались – подслушивали…»
«Мы с тобой вместе подслушивали – одно.
А, когда ты одна шпионила – другое!»
«Санчо и твой отец сильно ругались, Персефона, — Афродита опустила ладошку на мое плечо.
Мое плечо загорелось от жара ладони Афродиты. — Санчо требовал, чтобы отец немедленно переписал на него все состояние.
Твой брат кричал, что отец может в любой момент умереть.
Тогда будет трудно разделить.
Санчо хотел получить все.
Твой отец отвечал, что не собирается умирать.
И, возможно, не оставит для Санчо ничего.
Санчо отвечал, что отец может умереть раньше, чем думает.
Твой брат намекал, что убьет родного отца.
На что твой отец хохотал.
Он говорил, что Санчо ради денег готов убить его, всех сестер и братьев.
Санчо в горячке ответил, что – да, ради денег не пощадит ни родного отца, ни сестер, ни братьев.
Дальше я не подслушивала, Персефона.
У меня только одна мысль билась в головке – спасти тебя».
«Спасти меня?
Верится с трудом, Афродита.
После того, как мы поссорились с тобой, мне кажется, что ты только и думаешь, как себя спасти…»
ГЛАВА 356
СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
АФРОДИТА И ПЕРСЕФОНА
«Я была в безопасности.
Я же не наследница по линии вашего отца.
Я боялась, что Санчо может в горячке немедленно исполнить свою угрозу.
Убьет отца.
Затем ночью перережет вас всех.
А стражникам скажет, что напали печенеги…
Я ночью крепко обняла тебя.
Закрыла тебя своим телом…»
«Я помню это незабываемое приятное», — я, неожиданно для себя, улыбнулась Афродите.
Мягко и нежно улыбнулась.
В глазах Афродиты заблестели золотые звездочки.
«Спасибо, Персефона».
«За что спасибо, Афродита?»
«За то, что ты помнишь.
И за то, что ты улыбаешься сейчас мне, спасибо».
«Продолжай, Афродита!»
«Что продолжать, Персефона?
Продолжать любоваться тобой?»
«Продолжай рассказ».
«Ах, рассказ продолжать».
«Да, да, Афродита, рассказывай.
Твои губки, Афродита…»
«Мои губки?»
«Да, Афродита».
«Я продолжу рассказ, — Афродита тяжело дышала. — Времени у нас мало».
«Почему у нас времени мало? — Я напряглась. — Я заплатила за комнату на неделю.
Не собираюсь съезжать…»
«Если я начну объяснять, почему у нас мало времени, Персефона, то его останется еще меньше.
Так вот…
Я решила поссориться с тобой.
Но не по-настоящему…»
«Но поссорилась ты со мной по-настоящему, Афродита».
«Для тебя, Персефона – по-настоящему.
Для меня – нет, — Афродита, как отрезала. — Я подумала, что наша ссора остановит Санчо.
Если он задумал зло, то ссора внесет некоторую неопределенность».
«Что означает – неопределённость, Афродита?»
«Санчо задумается.
Подумает, почему мы поссорились».
«Но как это относится к тому, что Санчо передумал избавиться от своих братьев и сестер, которые мешали ему в борьбе за наследство».
«Во-первых, Персефона, я спасла твоего отца от смерти».
«Ха-ха, как благородно, Афродита.