— Ты доиграешься со мной, рабыня, — Фемистокл сдвинул густые брови. — То, что ты показала удивительный чарующий танец, еще не означает, что я приглашу тебя в свой балаган выступать.
— Я же говорил, говорил, — танцор Проктус заверещал. — От этой рабыни только беды будут нашему балагану.
Гони ее в шею, Фемистокл.
— Ты заботишься только о себе, Проктус, а не о деньгах хозяина, — за Джейн неожиданно заступился тонкоголосый актер. — Я согласен на любую рабыню, лишь бы она деньги балагану принесла.
Чем больше у хозяина денег, тем больше он нам даст, — тонкоголосый обернулся к хозяину: — Правду я говорю, Фемистокл?
— Ангус, ты в первую очередь думаешь о процветании моего балагана, — Фемистокл расплылся в тяжелейшей улыбке. — Да, мне нужны деньги, а не слезы.
— Но рабыня не собирается одеваться, — Проктус взвизгнул. — Ты же сам запретил нам без одежды выбегать перед посетителями.
Я бы с удовольствием танцевал голый.
Получил бы больше монет…
— Тебе, Проктус, нельзя, а рабыне Джейннидитта – можно без одежды, — певица полностью встала на сторону Джейн.
— Без одежды нельзя, и в одежде нельзя, — хозяин балагана прищурил левый глаз: — Кто подскажет мне…
Нам?
— Пусть рабыня выйдет перед посетителями как бы в одежде, — тонкоголосый выручил советом. — Франческа прикроет рабыню Джейннидитту занавеской.
А потом Джейннидитта, как бы сбросит одежды…
— Ангус, дай я тебя расцелую, — Фемистокл обнял тонкоголосого и смачно поцеловал три раза – в щеку левую, в щеку правую и в губы. — И еще расцелую — Фемистокл повторил.
— Все равно я считаю, что Джейннидитта – взбалмошная, дурная.
— Да, она рабыня.
Может быть, дурная, — хозяин балагана ликовал. — Но я ни у кого еще не видел столь милой улыбки и ясных глаз.
У нее ножки длинные и легкие.
Я думаю, что Джейннидитта никому не желает зла.
— Не желаю зла, — Джейн пропищала.
— Если же и случится, что Джейннидитта принесет несчастье нашему балагану, то она будет плакать до тех пор, пока не успокоит нас. — Угроза, или – наоборот? — А тебе, Проктус, — хозяин похлопал танцора ниже спины, — я придумал наказание за твое нытье.
Отправляйся за столы к клиентам.
И, как только Джейннидитта закончит свой танец, начинай громко восхищаться.
Подожди, возьми тогу патриция.
Пусть посетители думают, что ты благородный патриций.
— Но они же видели меня танцующим.
— Ха, видели тебя танцующим, — хозяин балагана передразнил. — Когда ты танцевал, то все таращили глаза на твою задницу.
Никто не запоминает лица танцоров и певиц в балагане.
А, если кто из посетителей и обращал внимание на твое лицо, то уже забыл.
Вино забвенья в моем балагане сегодня очень сладкое.
Ты изображай чванливого сенатора, Проктус.
Размахивай руками.
Командуй рабами и слугами.
— Еда и выпивка мне за счет балагана? — Проктус колебался между да и нет.
— Еда – курицу получишь и виноград.
Но вино.
Нельзя тебе пить, Проктус.
Ты сразу глупым становишься.
— Проктус – глупыш по жизни, — Ангус незлобно захихикал.
— Проктус, ты после вина раздеваешься совсем и танцуешь на столах.
— Разве плохо, хозяин, что я голый на столе танцую?
— Хорошо, Проктус.
Но непороые посетители оскорбляются.
Они пришли посмотреть культуру, искусство, а ты над их блюдами своими размахиваешь…
— Я сегодня буду зарабатывать деньги, или нет? — Джейн отчаянно нервничала.
«Скоро рассвет, а я еще ни одной монетки не заработала».
— Дерзкая рабыня, — Фемистокл сжал кулаки. — Я не позволяю, чтобы мне указывали в моем балагане.
Я с рабами суровый и важный.
Не признаю шуток…
И…
Да, иди, танцуй. — Начал одно, а закончил другим.