Когда-нибудь я уйду на покой.
Тогда начну писать по-настоящему.
Закуплю гору пергаментов, папирусов, глиняных табличек.
Все, все испишу. — Купец Плутон счастливо улыбнулся.
— Ты, купец, всю жизнь мучился, — Джейн сложила губки сердечком. — Зачем тебе нужно было торговать?
Денег у тебя хватало.
От отца остались и деньги, и имущество.
Жил бы спокойно со своей Музой.
Ходил бы по саду.
Слушал бы соловья, который поет на ветке розы.
Сочинял бы поэмы, драмы и оды.
Был бы более счастлив, чем когда купечествовал.
Теперь уже ничего не вернешь.
— А что, так, правда, можно было? — Купец Плутон вытаращил глаза.
— Конечно, Плутон.
Так не только можно было, но и нужно.
Но было…
— А я как-то не догадался, — купец вскрикнул. — Губы его посинели. — Всю жизнь прожил зря.
— Ты прожил чужую жизнь, купец Плутон.
Где-то поэт мечтает стать купцом.
А ты, купец, мечтал быть поэтом.
Не обманывай себя.
Никогда ты теперь не уйдешь из купечества.
Не накупишь папирусов, пергаментов и глиняных дощечек.
Не увековечишь свои поэмы, трагедии и комедии… — Джейн оттопырила мизинчик.
Задумчиво на него глядела.
— Ты правду сказала, рабыня, — купец кряхтел.
В груди у него что-то оглушительно лопнуло.
На губах появилась кровавая пена. — Теперь я могу умереть спокойно.
Умираю счастливым, потому что перед смертью видел красивую, умную девушку.
Значит, я видел все.
— Спасибо за комплимент, — Джейн захихикала смущенно.
Но купец Плутон ее уже не слышал.
Его глаза закатились, как звезды в полночь.
— Эй, не надо так, — Джейн побежала к купцу. — Ты бы мог выбрать другое место и время для умирания.
Зачем ты умер при мне? — Джейн ущипнула тело за коленку. — Не двигаешься?
Как неловко получилось.
Что я теперь скажу твоим товарищам купцам.
К тому же, ты мне не заплатил. — Джейн в ужасе подбежала к двери.
Выскочила в коридор.
Тут же натолкнулась на Дульсинею.
— А я к тебе шла, Джейннидитта, — Дульсинея за локоть схватила Джейн. — Куда несешься?
Купец тебя обидел?
— Да, купец меня обидел, — губы Джейн дрожали.
— Любую обиду можно смыть деньгами.
— Как деньгами можно смыть обиду, Дульсинея?
Деньги — не вода.
— Как раз, деньги – вода, Джейннидитта.
Деньги утекают сквозь пальцы.
— Нет, то, что купец Плутон сделал, никакой водой не отмоешь, Дульсинея.
— Что же он необычного в своем возрасте смог?
— Он – обидел меня тем, что умер.
— Умер? — В глазах танцовщицы Дульсинеи заплясали костры удачи. — Ты кому-нибудь уже сообщила?
— О чем я сообщить должна кому-нибудь?
— О том, что купец Плутон умер, ты сказала?
— Сказала.
— Кому?
— Тебе я сказала, Дульсинея.
— Очень хорошо, — танцовщица почти силой запихнула Джейн обратно в комнату.
— Что хорошего, что старик умер?
Он же мне не заплатил.
— По-твоему, если бы он заплатил, то мог бы умереть? — Дульсинея захохотала. — И это было бы хорошо?
— Хотя бы те деньги, которые купцы дали мне на стол…
— Тех денег уже нет, Джейннидитта.
— Как нет, Дульсинея?
— Хозяин отобрал, — на лицо Дульсинеи налетела туча.
— Фемистокл отобрал у тебя мои деньги?
Я немедленно пойду к нему.
— Никуда ты не пойдешь, Джейннидитта, — Дульсинея зашипела.
Показала пальцем на лежащего умершего купца Плутона. — Особенно, после смерти клиента.