— Девочки.
Еще немного, и вы расскажите мне все свои тайны, — Афродита растянули губы в улыбке. — Я же не желаю хранить чужие тайны.
Тем более – тайны амазонки.
Ты, амазонка, наверно, сейчас думаешь о том, что со мной сделать.
Ведь я услышала от вас то, что не должна была слышать.
А зная буйный нрав диких амазонок, вашу несдержанность… — Афродита побледнела.
Лицо ее утратило румянец.
— Ты говоришь, что знаешь, что амазонки дикие, буйные, несдержанные и думаешь, что после твоих слов моя Семирамида, — Джейн сказала – «моя Семирамида», – амазонка станет добрая и сдержанная.
Тем более, что Семирамида – очень добрая и хорошая.
А не как ты говоришь…
— Рабыня защищает свою хозяйку, — Афродита хлопала длинными бархатными ресницами.
— Сейчас договоришься, Афродита, — Семирамида медленно обнажила кинжал.
— Я всего лишь спросила тебя, не знаешь ли ты дом Персефоны, амазонка, — Афродита не спускала взгляда с кинжала амазонки. — Ты же раздула нашу встречу до вражды.
Расстанемся, словно не встречались.
Я у других спрошу, где дом Персефоны.
— Как же мы теперь расстанемся, если ты унесешь наши тайны, Афродита?
— Вы сами виноваты, что их выболтали…
Ваши тайны… — Афродита сделала шаг назад.
— От моей стрелы не убежишь, — Семирамида усмехнулась.
— Семирамида, не убивай ее, — Джейн задрожала. — Можешь отрезать язык.
Тогда Афродита ничего о нас не расскажет.
Я бы отрезала язык.
Но не умею.
Мой кинжал знаменитый очень острый.
— Джейййн, — амазонка застонала. — Ну, хотя бы о своем кинжале и о твоем умении им пользоваться не рассказывай.
— Зачем же я буду рассказывать о своем кинжале и о моем умении им пользоваться, если ты уже произнесла эти слова, — Джейн ответила ядовито.
— Мне мой язык нужен, — Афродита тоже дрожала.
— Я поступлю по-другому, — прекрасное лицо амазонки осветилось. — Я тебе оставлю твой язык, Афродита…
— Как благородно, — Джейн захлопала в ладоши.
— Джейн, я еще не договорила, — амазонка скосила глаза на подружку. — Может быть, я сделаю что-то похуже, чем отрежу язык…
— Не надо, — Афродита из последних сил пыталась сохранить спокойствие.
— Во-первых, ты, Афродита, лучшая подруга Персефоны, — Семирамида произнесла задумчиво. — Я, даже если бы и захотела, то не обидела бы тебя.
Слишком я Персефону… уважаю.
Она добрая, чистая, честная.
— Что у тебя было с моей Персефоной, амазонка? — из глаз Афродиты полетели молнии.
— Не забывай, Афродита, что я решаю твою судьбу, а не ты мою… — Семирамида подняла подбородок.
— Знать ничего не хочу ни о какой судьбе, — Афродита уже ничего не боялась.
Размахивала руками. — Я тебя не боюсь.
Я теперь ничего не боюсь.
Можешь отрезать мой язык.
Или убей меня, амазонка. – Афродита наступала на Семирамиду. — Вы были вместе, амазонка?
— С кем я была вместе? — Семирамида проблеяла.
— Не прикидывайся бедной овечкой, амазонка.
Ты прекрасно поняла мой вопрос.
Персефона тебя полюбила?
Она разлюбила меня?
И теперь любит тебя, амазонка? — Афродита, неожиданно зарыдала.
Слезы смыли и гнев, и страх.
Осталось одно отчаянье.
— Успокойся, успокойся, — Джейн обняла плачущую Афродиту. — Я не знаю, что было между Семирамидой и Персефоной.
Я за ними не следила.
Но уверена, что Семирамида не полюбила Персефону.
И Персефона не могла полюбить Семирамиду.
У них было слишком мало времени для того, чтобы полюбить друг дружку…
Если бы, конечно, они захотели влюбиться…
— Джейн, ты говоришь глупости, — Семирамида застонала. — Какая любовь?