– То есть ты не обращала внимания, что в их присутствии чувствуешь себя нехорошо?
– Жарко на улице было, я жару не люблю, думала, что от нее все, – ответила Луиза.
– Потом сэр Крис вернулся и ты обрадовалась – наконец-то можно было сделать то, что ты задумала. Но вот незадача, в тот вечер тебе помешал я со своей командой, правильно?
– С тобой дядя Илис был, у него нюх намного лучше, чем у меня. Если бы я за вами увязалась, он мог меня учуять раньше, чем я его. Я решила, что лучше еще один день подождать, – сказала Луиза. – А на следующий день ты дядю Криса арестовал.
– И ты испугалась за него и решила вернуть подсвечники на место? – спросила Бастиана.
– Ты так ругалась на дядю Квентина, так расстроилась, так плакала, что мне очень стыдно стало. Я сначала тебе рассказать все хотела, правда-правда. Но потом подумала, что если подсвечники просто вернуть, то сразу понятно станет, что это не он, и его отпустят.
– А чтобы Илис тебя не нашел по запаху, ты взяла у бабушки из храма два флакона духов, и залила ими свои следы, – продолжил Квентин. – Подсвечники вернуть было не сложнее, чем украсть. Думаю, ты оставила их сначала под окном, потом кошкой прошла в гостиную, открыла форточку, выскочила через нее, просунула подсвечники в гостиную, поставила их на место, вышла из гостиной, прошла по своим следам, разбрызгивая духи, потом снова вернулась, вылезла через форточку, забросила флакон… правильно?
Луиза кивнула.
– А из второго флакона стала поливать свой след, пока не вышла в переулок. Там ты вылила на землю остатки духов и отправилась к Ицке, смывать их запах с себя?
– Да.
– Организм и так был ослаблен длительным соседством с подсвечниками, плюс к тому, их снова пришлось брать в руки. А после еще и холодная вода – ну как тут не заболеть?
– Вода теплая была, – возразила Луиза.
– Но все же ее температура была ниже, чем температура твоего тела, – сказал Квентин. – А ведь тебе не просто отмываться пришлось, тебе же еще и платье свое отстирать надо было, а потом еще и высушить его. Ты его не на себе сушила?
Луиза вздохнула, Баст покачала головой, а Квентин сочувственно кивнул.
– Ослабленный воздействием артефактов организм и переохлаждение – вот вам и ангина, – сказал он. – И все ради чего? Неужели так хотелось братика или сестричку?
Луиза фыркнула.
– Папу я хотела, – ответила она. – Имею право? Сколько можно? Я себя с трех лет помню – дядя Крис всегда рядом был, рядом со мной и с мамой. Чего им не пожениться? Ну и братика еще, почему нет?
– Тебя забыли спросить, – сказала Бастиана. – Сначала вырасти, писать и считать толком научись, а потом уже в такие дела лезь.
– А надо было бы спросить! – огрызнулась Луиза. – Можно подумать, от того, что ты пишешь грамотнее меня и считаешь лучше, я понимаю меньше. А я все понимаю, я не дурочка, мне уже десять, между прочим!
– Между прочим, она нас всех провела, – сказал Квентин. – Так что подтверждаю: не дурочка. Правда, не понятно теперь, что мне с такой умной делать.
– Ох, не больная бы ты сейчас лежала, я бы придумала, что с тобой делать, – сказала Бастиана. – Ну, ничего, выздоровеешь… Что ей теперь грозит, Квентин?
– По закону? В том-то и дело, что ничего, – ответил Квентин. – Ей десять лет, а уголовная ответственность наступает только с двенадцати, и то лишь по тяжелейшим статьям. Тут была банальная кража со взломом, укради она, скажем, корзину фруктов на рынке, с тебя, как с ее матери, можно было бы требовать компенсацию стоимости украденного. Подсвечники вернулись на место, и я сильно сомневаюсь, что Эра Штефан будет вчинять гражданский иск. Еще она еще два флакона духов из Храма Красоты утащила и извела, но тут цена вопроса – двадцать грифонов и, опять же, вряд ли родная бабушка станет подавать на любимую внучку в суд. Так что ты лишишь ее сладкого, или, может быть, всыпешь ей слегка – и все. К сожалению, я не смогу просто закрыть дело, никому ничего не говоря – слишком уж оно нашумело, да и не хочу я его просто закрывать, хотя, конечно, тебя, Бастиана, мне жаль.
– Почему ее? – спросила Луиза. – Почему маму жаль?
– Потому что теперь будет скандал, все будут пальцем в твою маму тыкать и говорить: фу, какая у нее дочь-воровка, – объяснил Квентин. – И ей будет стыдно.
– Тогда почему ты не хочешь дело закрыть? – спросила Луиза. – Хочешь, чтобы в маму пальцем тыкали, и чтобы ей стыдно было?
– Я хочу, чтобы тебе стыдно было, – сказал Квентин. – Если не за то, что ты сделала, так хоть за то, что из-за тебя на маму будут косо смотреть. А иначе ты и вовсе сухой из воды выйдешь, а это уж совсем неправильно будет.