Нуи упала на грудь Эфая от скорби и зарыдала.
— Бедная… Рньифи…
— Нуи, ты абсолютно права, что на нас лежит большая ответственность, — Лин приблизился, — но иногда она заключается не только во всеобщем спасении, но и в наказании.
— Я бы даже сказал, в выборе между спасением и наказанием, но Лин прав.
— … вы расскажете об этом… Рньифи?
Наставники переглянулись.
— Мы оставим выбор за тобой, — Эфай ответил первым и погладил её по спине, — учись принимать решения, даже если они ложатся на твоё сердце болью. А теперь, отдохни. Давай провожу тебя.
— Не надо… — Всхлипывая, Нуи отошла в сторону. — Я сама. Спасибо… что поделились…
Она медленно спустилась вниз и скрылась за камнями.
— Эфай?
— М?
— Ты ведь не знал, что она подслушивает?
— Догадывался.
— Хах… И как давно?
— Почти сразу, как мы начали разговор.
Слова Рньифи оказались правдой: за то недолгое время, что мы поспали, нас никто не догнал. Кочевой образ жизни давал о себе знать, и спина с каждым новым пробуждением на земле болела всё меньше. Увечья как будто тоже стали заживать быстрее. Узнав об этом, нас с Йольмом и Нуи почти сразу после завтрака отправили отрабатывать магию под присмотром Эфая. На мою неудачу, заклинание с пальцами я уже выучил, вернее, оно меня так достало, что делал я его уже машинально, поэтому мне показали парочку других, чуть более сложных и мощных. Теперь руки болели от кистей до плечей, цель была простая: сдвинуть камень. Воздухом. Не выругался я только из уважения к Нуи. Она, кстати, тоже продвинулась и теперь училась придавать огню форму, типо верёвки. Выходило довольно изящно. Йольм по-прежнему страдал от тошноты и ревности к Сирину, но ворчал уже меньше. Можно сказать, у нас троих уже вырисовывались особенности стилей. Я давил на силу, Нуи — на гибкость, а Йольм — на жалость. Позади пока оказывался только Сирин, но и его приставили к делу. Гордот на пару с Рньифи и ним пытались понять, как дальше ехать. Все трое одинаково плохо знали карту, а фея находилась ещё и в шоковом состоянии. Она периодически тряслась, дёргалась на каждый звук и норовила зареветь. Ещё она настаивала на возвращении к границе с Королевством фей, чтобы, в случае чего, можно было быстро сбежать с территории Предгорья. Чем именно был этот «случай», она не уточняла, точнее, утверждала, что не знает, но о возвращавшихся ничего хорошего не слышала. Гордот предлагал держаться гор, дескать, там хоть живность поймать можно, а Сирин настаивал на возвращение в королевство или, как минимум, нахождение на его границе. Сходились они только в том, что ехать нужно было на восток, в сторону Великого ущелья. В итоге голосования всё-таки решили неспешно вернуться к границе и пока ехать параллельно ей. Нуи вызвалась взять к себе Рньифи и, видимо, легко нашла с ней общий язык.
По пути я ещё несколько раз осмотрел местность. При свете дня она казалась ещё мрачнее, чем ночью — просто блёклая гористая земля, состоящая из смеси песка и пыли. Даже воздух тут иссушивал горло. Неудивительно, что стая птиц перестала нас преследовать, как и те безвестные головорезы, что за нами гнались. Гнетущая атмосфера этого места ощущалась, но внутренней тревоги почему-то не было. Это не те тёмные тучи и ожидание бури на Пограничье, здесь была пустота, а не ужас и опасность. Правда, к вечеру тревога отчего-то только разрослась. Моим персональным измерителем стал Йольм, который буквально дрожал, хотя было тепло. Компания Нуи творила с Рньифи чудеса, та смогла поспать и даже иногда улыбалась, хоть и выглядела испуганной.
Опасения оправдались там, откуда мы этого не ждали. С наступлением первых признаков заката лошади встали на дыбы и отказались ехать вперёд. Эфай чуть не уронил Ренетту от неожиданности. Нам едва удалось их усмирить и привязать к какой-то ветхой палке рядом. Поблизости не было ни воды, ни сносного укрытия. Мы пытались колдовать, чтобы выстроить какую-то защиту и напитать энергией наших наставников, но не получалось. Это как когда пытаешься поджечь камин — искра просто не высекается. Фея прижалась к Нуи, та по-матерински обняла её, как будто защищая от внешнего мира.