— Вы довольно быстрые, — из мрака доносился старческий голос. — Мне пришлось попотеть.
— Кто ты?
— Покажись!
— Тише-тише, не так быстро. — Некто тяжело закашлял. — Подождите старые кости.
Из тьмы к нам вышел старый гном с длинной седой бородой и в каких-то лохмотьях. Его кожа свисала мешками, а сам он должен был видеть, как минимум, сотворение мира.
— Помогите… — Рньифи дрожала.
— Тёмный! — Эфай отшатнулся.
— Не без греха, — гном тяжело улыбнулся, зубы у него, на удивление, уцелели. — А, вы, верно, не самые простые странники, раз так быстро это узнали. — Никто из нас ему не ответил. — Что ж, ваша воля молчать. Я не займу у вас много времени и перейду к сути моей работы. — Он нашёл булыжник, отряхнул его и, скрипя, сел. — Я наложил заклятье, блокирующее вашу магию. Совсем честно, вы выпили воды из одного из ручьев и подышали местным воздухом. И то, и другое пропитано моим заклятьем.
— А он силён, — Сирин говорил полушёпотом.
— Если вы откажетесь пройти испытание, вы умрёте, советую не проверять. — Отличное начало. — Если согласитесь, получите шанс выбраться отсюда живыми. Ваш выбор?
— Полагаю, его нет. — Гордот ответил первым. — Испытание.
Старый гном слегка замешкался, мне даже показалось, что впотьмах у него мелькнули зрачки.
— Что ж, это разумно. Я вижу, что здесь находится один из моих сородичей, поэтому хотел бы объясниться. Давным-давно наша раса была на грани уничтожения, и с тех пор любой чужак, ступающий на эти земли, должен доказать чистоту своих намерений. Мой друг, я бы не тронул вас, если бы вы шли по одной из гномьих троп. Но вы неместный.
Гордот кивнул.
— Скажем так, давно не бывал.
— Мне правда жаль, — старик сказал это с тоской и потянул дряблые руки. — Что ж, испытание простое. Чтобы пройти дальше, вы должны добровольно отдать мне по одной конечности за каждого.
— ЧТО⁈
Сирин вздрогнул, а Рньифи зарыдала ещё больше. Мы все дрогнули от этих слов.
— Считается ли павший боец? — Лин указал на Ренетту.
— Увы, она дышит, заклятье и в ней тоже.
— Да что ты за изверг такой! Неужто сложно отменить его для неё одной?
Лин с укоризной посмотрел на Сирина, тот проигнорировал.
— Это правила, юнец. Иначе — смерть. Кстати, — он потряс пальцем, — есть и хорошие новости. Первая: добровольное самоубийство одного из вас спасеёт всех остальных. Вторая: конечности околобессмертных считаются за одну, сила духов довольно быстро их заменяет, а потом и вовсе восстанавливает.
— Тогда в чём смысл отрезать руку, например, если ты Великий? — Теперь уже я решил спросить. — И как вы вообще об этом узнаете?
— Это по-прежнему довольно больно. Да и отращивать новую небыстро. А узнаю никак, просто проклятье не снимется и кто-то умрёт. Я дам вам время подумать, а потом попрошу встать в ряд тех, кто отдаст свои конечности.
Мы отошли в сторону и встали в круг. Довольно быстро решили, что все наставники отдадут по руке или ноге за самих себя. Оставались мы вчетвером, Ренетта и Рньифи. Ренетта не могла решать за себя, а следовательно, и что-то отдавать. Рньифи… да просто это было нечестно по отношению к ней. Общая атмосфера давила. Я слабо представлял себя, каково жить калекой, но это лучше, чем вовсе не жить. Но отдавать больше одной конечности…
— Погодите, — Нуи о чём-то задумалась, — господин гном, а есть ли другие ограничения?
— Нет, создание. Больше нет.
— Отлично! — Она повернулась к нам. — Я же нимфа, я умею отращивать конечности! Правда, без двух ног мне будет сложновато, но это ненадолго.
— Ненадолго — это? — Йольм обеспокоенно подлетел к подруге.
— Это несколько недель в худшем случае. Если буду хорошо отдыхать и есть.
— Ох… — пикси схватился за голову.
— Да это бред. Этого просто не может быть! Как мы будем сражаться и учиться без рук или ног⁈ — Сирин паниковал явно больше других.
— Если выбирать между смертью и этим, всё не так и плохо. Погибнет хоть один из нас — умрут и остальные трое.
— Заткнись, Нуи. Это сейчас не к месту.
И я, и Йольм, и все вокруг обомлели от такой грубости. Больше всех была шокирована сама Нуи. Эта фраза была сказана так, чтобы сделать больно именно ей.
— Я отдам две ноги за себя и за Рньифи. — Она, чуть дрожа, отошла в сторону.
— О, какая жертвенность! Раз тебе не жалко, скинься и за меня.
— СИРИН! — Гордот сказал это так громко, что тот отшатнулся и упал на землю. Если б я не видел его, то подумал, что закричали сами горы.