— В добрые дальние, странники. Надеюсь, ваше путешествие закончится победой. А, кстати, — он лихо кинул в нас мешок с конечностями, — вам это нужнее, покажите моим собратьям, как встретите, и они вас пропустят.
Йольма тут же вырвало.
Маленький отряд уже продвинулся вглубь, а старый гном всё сидел у входа и тяжело смотрел в темноту. Мысли, мысли, мысли. Старая голова ломилась от них и оттого ещё сильнее болела. За многие годы он успел стать частью этой безжизненной пыли. Он долго думал, что является единственным её обитателам, теперь же считал, что не живёт в ней, а состоит из неё. Было приятно тряхнуть сединой и впустить в сердце эмоции. Наконец, он встал и призвал свою проклятую повозку с призрачным конём. Нужно было «поприветствовать» следующих гостей.
— Уже уходишь?
Знакомый голос. Сколь много радости, воспоминаний и горечи он значил для старого стража.
— Я, — слова предательски сипели, — до конца надеялся, что это не вы. Или что вы не узнаете. — В нём слышался стыд. — Столько времени прошло, я и не знаю, чего больше хотел: найти или избежать этой встречи.
Из темноты пещеры вышел высокий гном с седоватой каштановой бородой.
— Судьба удивительна своими поворотами. — Он звучал мягко и неотвратимо.
На глазах стража появился едва заметный отблеск.
— Столько лет… столько жизней… Учитель, простите меня… Я… Я был неправ… Я так подвёл всех и вас…
По его иссушеным щекам потекли, казалось, уже чуждые ему слёзы, он упал на колени и закрыл лицо руками. Второй гном подошёл и по-отечески обнял его.
— Я горжусь тобой, Йервик. Я горжусь, кем ты стал.
— Я… Я… Монстр, учитель… Сколько боли я принёс… — Он говорил с тяжестью и навзрыд, его разрывало изнутри с каждым вздохом и словом.
— А вот сейчас ты меня расстроишь. Помнишь ведь, что я говорил? Оболочка не так важна, как суть. Или столетия успели рассеять твою память?
Его рыдания сменились короткими смешками. Большая фигура наставника обволакивала и согревала его, как облако.
— Мне нужно возвращаться к остальным.
— Я знаю, простите… И спасибо… Мой тёмный долг тоже не ждёт. Да и… — Он вытер слёзы и отошёл в сторону. — Заклинание нужно завершать, а то вы уйдёте слишком далеко.
— Нам по-прежнему грозит смерть?
— Ха-ха, — страж посмотрел ему в лицо, — смерть грозит всегда, разве нет?
— И то верно.
Гном вздохнул.
— Тогда, прощай, будем надеяться, судьба ещё сведёт.
— Погодите… Один вопрос. Могу?
— Конечно.
— Моя сестра. Михта. Как она прожила свою жизнь?
На лице Гордота дёрнулась давно забытая морщинка. Только теперь она освещала не печаль, а радость.
— Поверь мне, очень счастливо.
— Гордот! Гордот!
— Простите, задержался.
— Не могу зажечь даже искорку, тут совсем темно… — Нуи вспотела, пытаясь выполнить простенькое заклинание.
— Тот чудик уже закрыл дверь или пока нет?
Мы прислушались к звукам пещеры: кое-где стекала вода, слышались потрескивания горных пород, даже странный лёгкий звон — эхо наших разговоров. Единственным источником света сейчас была Рньифи, но этого не хватало для нормального шествия. Наконец, позади послышался грохот камней. Пещера была засыпана, и мы остались без пути к отступлению. Раны неприятно защипали. Чернота, наложенная на них заклятьем, рассеивалась, обнажая красные обрубки.
— У нас же есть, чем обработать? — Ренетта принялась рыться в тюках.
— Погоди… — Лин указал на плотный мешок, который покрывался пятнами крови. — Он шевелится.
От плеча и бедра протянулись странные чёрно-алые пылинки, соединившие меня с мешком. Воздух заполнили пульсирующие переливающиеся волны, казалось, они бились в такт моему сердцу. Когда связь стала очевидной, мои рука и нога вылетели изнутри и встали на свои прежние места. Снова ощутилось адское жжение, да и костыль отлетел довольно неудачно. На месте раны помимо жжения возникло странное шевеление на грани с щекоткой, как будто кто-то чесал мои мышцы. Страшно и необычно одновременно, я даже дёрнулся — нечасто чувствуешь собственные внутренние органы. Когда боль поутихла, я заметил следы чёрных шрамов на местах бывших порезов. Нечто похожее было и у остальных. Нуи попробовала заклинание ещё раз — и на ладони вспыхнул светлый огонёк.