— У пикси есть слуги?
— Не у всех, а только у знатных и богатых, — Йольм деловито поправил сюртучок. — Да, у меня есть семейный гувернёр и личная сиделка. Матушка достаточно скромна в своих запросах. А у вас принято иметь прислугу? — пикси скептически осмотрел моё одеяние, как будто уже пожалев о своём вопросе.
— Как и у вас, только у знатных и богатых. — Пожалуй, он слишком пристально осматривал мою одежду.
— А ты не из таких? Кузнечное дело — это очень древнее и нужное мастерство. Странно, что твоя семья не сколотила на этом состояние.
— Моя семья действительно одна из самых обеспеченных в деревне, если не самая. А так, наше поселение слишком невелико и неблагородно, чтобы носить в себе аристократическую кровь. — Разговаривать с ним совсем не хотелось, но это было лучше, чем просто смотреть в потолок. — Для этого нужно быть древним рыцарским или торговым кланом. Или голубых кровей.
— А как у вас определяется голубая кровь? — Янтарные глаза Йольма странно блеснули. Теперь он подлетел слишком близко, и его морщинистое лицо оттого казалось ещё более скукоженным и смуглым, чем обычно.
— Ну… я не разбираюсь. В общих чертах, нужно иметь в родственниках кого-то влиятельного или богатого, причём чем их больше и чем раньше они появились, тем лучше. Это называется аристократия.
— И у тебя таких нет?
— Не знаю. — Пронырливый недоросль уже порядком доставал своим любопытством.
— Не знаешь или не помнишь? — Йольм был неприятно настойчив. Отвечать ему не было желания.
От болтовни пикси и усталости ко всему прочему у меня загудела и голова. Я откинулся на подушки кровати и закрыл глаза. Фоном, будто пропустив моё молчание мимо ушей, мелкий Хранитель принялся рассуждать о падении нравов среди моей расы. Наивный. Это он ещё не сходил по местным кабакам. «…услышала бы моя пра-пра-пра-бабушка о такой вопиющей…» — Прислушиваться не хотелось, его слова просто превращались для меня в пустое жужжание. Мда, в полевых условиях это чудо-юдо не протянет и суток — соскучится по своей спаленке из шёлка и разревётся под солнцем, а потом отрубится в истерике, получит солнечный удар и благополучно помрёт, а вместе с ним и я. Судя по подкожному жиру, Йольм не то что не держал, никогда не видел настоящего оружия, да и колдовские навыки под вопросом. Едва ли этот баловень нуждался в использовании магии для практических целей, скорее так, для развлечения, так что рассчитывать на него как на боевую единицу не приходилось. Благо, и по размерам он был не настолько велик, чтобы стать лёгкой мишенью. Если подумать, и из меня боец не абы какой, но с тяжёлым оружием я быстро разберусь, двух недель должно хватить. В остальном надежда только на Лина с Ренеттой. Хотя… и здесь я не мог быть уверен. Для орка нападение едва телесных проклятых стало ощутимым препятствием, справится ли он, если произойдёт нечто серьёзнее. А Ренетта — девушка, пусть и служитель Огня. Будь она сильнейшей из нас, всех троих защищать не сможет. Конечно, есть ещё два служителя и Хранителя, однако пока ситуация удручающая.
«… и тогда я заорал ему прямо в морду…» — Йольм всё разглагольствовал сам с собой. Всё пустой трёп.
Я перевернулся на другой бок и поймал себя на мысли, что давненько не оказывался на добротной человеческой кровати. Все эти высокие материи, типа Великих, Элементалов, магов, Хранителей, служителей, проклятых и далее — казались мусором на фоне действительно вечных вещей, вроде тайны сна. Вечные вещи.
Хотелось избежать этих мыслей, но не удалось. Единственным по-настоящему вечным был только Он. Один, великий и всемогущественный. Одному Ему известно, зачем Он создал этот мир со всеми его промежуточными властными субстанциями. Думать о Нём было крайне тревожно и неприятно, поэтому Марвин пропускал эти полудрёмные мысли и сразу проваливался в сон. Сейчас он словно находился между мирами: его тело было неподвижно, а сознание чисто, то есть, он спал, но в то же время не мог прекратить поток сознания о создателе. Бабушка Элла всегда одухотворённо рассказывала о Нём в детстве. Мол, от него пошли все чудеса и жизнь на земле. Но кем Он был? — В кромешной тьме дрёмы перед Марвином кружились белые бесформенные спирали: он пытался придать Ему форму, но не мог. Все попытки сводились к чему-то размытому и неясному, без понятных очертаний, обыкновенные золотисто-белые овалы. И всё же было крайне интересно узнать, кем Он был. Бесформенные спирали и пятна продолжали мерцать в кромешной тьме.
С самого начала времён с Ним не было никакой связи. Ни шаманы, ни прорицатели не могли дотянуться до его обители, а Великие… как будто вовсе забыли о вечном и не пытались понять Его целей.