Окно комнаты бабушки Эллы было раскрыто, отчего впускало в себя, казалось, всю улицу и весь закатный свет. От такой неожиданной яркости Марвин невольно зажмурился и слегка протёр глаза.
«Да уж, это вам не жаркая провонявшая железом и травами кузня без единой щели в стене», — порой он так много времени там проводил, что забывал про просторы внешнего мира.
— А вы всё торопитесь, молодые люди, — церемонно заметила старушка, гляда на внука.
— Ха, не скажи, — он зорко подмигнул, — Хокке вот упорно мне доказывал, что из молодости у него разве что новая судорога в коленях.
— То ли ещё будет, — Элла едва улыбнулась краем губ. — Помоги бабушке донести вещи до фестиваля.
Марвин покорно поднял вязаную суму с увесистым содержимым. Внутри звонко брякнуло.
— Полагаю, для этого я пока тоже слишком молод?
— Это как посмотреть. Будешь хорошо себя вести — и бабушка тебя угостит.
— Пойдёт на выгодную сделку. А если буду лучшим внуком на свете?
Элла поднялась из кресла и принялась поправлять одежду и причёску, смотря на себя в зеркало.
— Не знала, что суровые кузнецы любят соложёное зерно диких роз, я думала вы больше по торфяным нотам.
Марвин довольно прикусил губу.
— Я жду только вашего разрешения, мадам, — саркастично выдал он.
Элла отвернулась от зеркала, взяла со стола небольшую сумочку, больше походившую на кошелёк, и направилась к выходу из комнаты. В своей светло-розовой накидке поверх нежно-персикового сарафана, невысокая и упитанная, но при этом весьма стройная, она выглядела по-настоящему домашней и тёплой. Даже её седые волосы наполнялись жизнью и светом под лучами уходящего солнца. Да и после его захода и в любое время дня в ней всё равно оставалась эта яркость. За ней всегда хотелось возвращаться домой и находиться рядом.
— Всё для тебя, дорогой.
Особенно ценна была её шаловливость, лёгкая игра, которую она использовала при общении с родными. Если Хокке пытался казаться мудрым и отстранённым, бабушка брала харизмой под соусом доброты.
Марвин пропустил бабушку вперёд себя из комнаты и закрыл дверь.
Хокке прислонился к стене холла у самого выхода и рассматривал причудливые настенные узоры, изображавшие не то колючий плющ, не то стебли нерасцветших роз, не то переплетения совсем уж чащобных растений. Марвин рисовал их будучи ещё совсем мелким, мало ли какие фантазии творятся в голове у детей.
— А, уже спустились! Элла, как ваше настроение?
— Замечательно, голубчик, спасибо, что спросил, — бабушка просияла в улыбке, — нутром чую, что в этом году фестиваль преподнесёт нам что-то особенное, — последняя фраза была сказана полушутливо-полузаговорчески.
— Ага, я даже догадываюсь, что, — Марвин победно потряс сумой.
Элла и Хокке переглянулись.
— Тогда нам точно стоит поторопиться, не знаю, как вы, а я обожаю наблюдать с первых рядов.
Жители потихоньку завершали свои дневные дела — как раз лучшее время, чтобы выйти немного раньше остальных и пристроиться вокруг Древа, которое так же старо, как здешние традиции. Песок с требухой изредка подлетал на сельской дороге, но потом тут же оседал обратно, а солнце уже едва-едва виднелось за плотной зелёной стеной, кое-где за окнами редели огоньки. Марвин шёл впереди привычным ему размашистым шагом, наставник и бабушка же нерасторопно прохаживались, поглощая взглядом всё вокруг себя.
— Хорошая погода, не находите?
— Да, ты прав, просто удивительная, — Элла мечтательно смотрела по сторонам.
— Давненько у нас такого не было, ещё и в последние дни весны, — мужчина задумчиво поднял глаза в небо. — Обычно ужасно душно, а тут словно второе дыхание открылось.
Она едва заметно переменилась в лице, её по-прежнему мечтательные черты омрачились потухшим взглядом, как будто она проснулась от волшебного видения и только вернулась в реальность, не теряя ощущения от произошедшего.
— Древние духи шепчут, Хокке. Как бы это второе дыхание не стало предвестником свободного падения, — её голос звучал сухо и жёстко.
— Говорите загадками, как и всегда.
Она лишь улыбнулась и довольно хмыкнула. Или иронично. Даже в эмоциях она сохраняла пространство для тайны.
— Ветер никогда не меняется просто так, уж поверь старой ведьме.
Теперь была его очередь довольно хмыкать. Или иронично.
— Вы думаете, что-то произойдёт?
— О, непременно.
— Не просветите?
— Это лишь мои догадки, сынок. Лишь мои догадки. Едва ли они смогут рассказать и половину правды.
— И всё же.
Его тон прозвучал настойчиво, хоть взгляд был скорее испытующим.