Видимо, она подала Гордоту особый знак, потому что следующим вышел он. Мне было непривычно видеть гнома без меча. Когда оружие сделано под хозяина, они сливаются воедино, и это всегда заметно. Оружие необязательно используется для бойни, да и вообще может таковым не являться, а быть, например, особым талисманом, который усиливает навыки владельца. У меня как-то была мысль сделать себе такой молот, но душа не легла, и я в итоге сделал себе две секиры по какому-то непонятному порыву души. И повесил их на стену. Кто же знал, что из всего моего мастерства кузнеца пригодятся только две случайно изготовленные секиры. Смотря на Гордота, я понял, что никто из наставников не использовал оружие, чистые боевые навыки. Просто в его случае оружие, как мне казалось, и было тем самым талисманом, частью его самого, поэтому его отсутствие резало глаза. А может, мне просто приглянулся его меч, кто знает.
Гном расставил ноги на ширине плеч и ударил кулаком в ладонь. Его взгляд был направлен строго вперёд. Я вдруг почувствовал: он находился на своём месте и в своей стихии независимо от обстоятельств. Гордот сделал глубокий вдох и сдвинулся с места. Я видел эти движения и раньше, когда защищался от его ударов. Тяжёлые, отточенные, последовательные — он концентрировал огромную мощь в своём теле, а потом высвобождал её чёткими ударами. Он не завершал две комбинации сразу: сначала заканчивал одну, потом приступал ко второй, но при этом он по-прежнему наступал непрерывно. Могло показаться, будто его движения шли все одновременно, но это было не так: на самом деле, он просто не задерживался при переходе с одного упражнения на другое. Он чем-то напоминал Оройта с той лишь разницей, что распределял напряжение не по всему телу сразу, а точечно в разных его частях. Я бы сравнил его с молотом: вложи силу, ударь, универсальный инструмент, незаменимый в моём деле. Завершил он в той же стойке, что и начал. Я был готов поклясться, что его маленькие глаза ни разу не моргнули.
Последним вышел Лин. Без всяких лишних знаков и переговоров. Он сложил руки в треугольник, ноги поставил рядом друг с другом. Казалось, будто он собирается молиться. Из всех наставников у него был самый небоевой наряд: во-первых, слишком светлый, во-вторых, слишком длинный. Я вспоминал те редкие разы, когда мы с ним упражнялись, но в голове всё равно ничего не оседало: он почти сразу опрокидывал меня оземь, а движений я не замечал. И теперь я понял, почему. Он просто феерически владел своими руками: они были пластичными, мягкими и быстрыми. В какой-то момент он подхватил с земли палку и завертел её с невероятной скоростью и лёгкостью. Его тело и ноги выступали разве что в качестве подспорья: он плавно водил ими в такт рукам, меняя стойки, но я знал, что он в любом момент мог использовать подсечку. Для мага самой лёгкой стихии он был странно малоподвижен. Я просто ожидал, что он будет летать и постоянно вертеться, вроде Ренетты, но увидел только лёгкость и спокойствие. Он не делал визуальных сверхусилий, но в его руках любой предмет мог стать смертоносным оружием. Он прекрасно ориентировался в пространстве, намного лучше других. Если Ренетта его заполняла, то Лин с ним сливался. Мои выводы подтвердились, когда в завершение своих упражнений он запросто сделал сальто, оперевшись на булыжник Ренетты лишь одной рукой. Я уверен, окажись мы в скалах, он бы преодолел их за несколько прыжков. Мысленно я причислил его к скачущим колдунам, так он мне не казался странным и местами пугающим. Он по-прежнему оставался бледным орком с огромными клыками, длинной седой шевелюрой и способностью отправить или вернуть с того света.
— Это потрясающе, но я не совсем понимаю смысла. — Сирин первым прервал молчание.
— Я узнаю кое-какие элементы, но не все.
— Оттого вы оба и слепые, — Йольм протёр испачканный рот.
— Повежливее, сопля. — Терпеть унижения от ничтожества вроде Йольма я не собирался. — Один удар ладонями и ты превратишься в блин.
— Ты почему-то считаешь, что физическая сила — единственная, которая имеет ценность. И из-за этого убеждения смотришь на нас с Нуи как будто сверху вниз.
— Я полагаюсь на разум: у нас нет магии, а выживать надо. Я не спорю: есть и другие полезные качества, но мы в полевых условиях, и оттого сейчас любые размышления о них — бессмысленная философия. Факт таков: мы учимся драться, вы прохлаждаетесь.
— Я не прохлаждаюсь! Я день и ночь пашу, как ненормальная, чтобы догнать вас! — смуглая кожа Нуи от злости даже покраснела.
— Ага. И как результаты? По мне, эффект обратный.