Раздались сильные раскаты грома, меня снова обдало холодным ветром, и я почти упал на колени. Мне всю жизнь врали. Всё, на что я полагался, рушилось и вообще было чужим замыслом. Любимое дело? — На самом деле подлог. Семья? Что это вообще теперь для меня? Кто они мне? Как к ним относиться?
«Всё это, всё, что в моей душе, — неотъемлемая часть меня, это и есть я. Я никогда об этом не забуду и никогда не отрекусь. А ещё я — это то, что я делаю и чувствую прямо сейчас, то, как я воспринимаю мир вокруг с учётом нажитого опыта, но без его давления. Марвин, обстоятельства нестабильны: ты будешь в разных местах, с разным окружением, в разные годы, — останется только одно: ты сам. Так будь тем самым „одним“, что живёт в мире в гармонии со всеми его переменами».
Кто-то называет это провидением, кто-то — судьбой, кто-то случаем, а иные — роком, но суть одна: ты разрываешь свой старый кокон и вылезаешь из него во что-то новое. Сначала холодно, мокро, мерзко, а потом ты расправляешь крылья. Я не знаю, откуда во мне возник голос Лина, видимо, в голову ударил стресс и прокрутил все последние события. Вообще-то, он даже не забрал мою боль, я по-прежнему чувствовал её груз, но странным образом она не забирала меня с собой. Я стоял на ногах, я видел своих товарищей по несчастью: напуганную Нуи, озадаченного Сирина, парящего Йольма и всех остальных. Я видел, как взволнована Ренетта, как сосредоточены Гордот и Эфай, как насторожен Вальгард. А ещё я видел Лина, который смотрел на меня с абсолютным спокойствием, раньше я принял бы это за строгость или равнодушие, но почему-то именно сейчас его взгляд ощущался совсем по-другому. Я остался стоять на месте. Да, внутри метались воспоминания, тянувшие меня на противоположный берег, но я не сдвинулся. Не захотел.
— Эх, — Элла глубоко вздохнула, — очень жаль. Тогда будем по-плохому.
Она махнула рукой и создала адский вихрь, сбивший Йольма. Пикси, было, почти размазался об стену, как его подхватил Лин, но он всё равно серьёзно ударился и выронил свою зубочистку. Поток колдовского ветра дошёл и до нас, так что пришлось пригнуться и чуть ли не лечь наземь. Удивительно, но факелы при этом не погасли. Бабушку это тоже несколько смутило, но несильно.
— Ваш маленький бравый герой искусно блефует, однако смерти он всё же боится. Но, что похвально, не своей…
— Шнерд! Она просто тянула время. — Эфай процедил это сквозь зубы.
— Что? — Вальгард повернулся к слуге воды.
— Посмотри: на нашем берегу проклятые! — Тифон резко метнулся к стенам справа, которые были освещены слабее.
— Невозможно! Как⁈
— … А поскольку смерть моему внуку из-за чьего-то самоубийства не грозит, мне проще взять вас силой.
Элла громко засмеялась низким утробным голосом, после чего на небе снова разыгрались молнии и вернулся холодный ливень с ветром.
— Ммм, выглядит любопытно…
— В АТАКУУУ!!!
Проклятые как с цепи сорвались и, клубясь и рассыпаясь в дым, поплыли через реку. Те же из них, кто уже перебрался, устремились к входным вратам. Звуки они издавали мерзотнейшие: как будто чахоточник простыл и распадался на куски, и его при этом одновременно рвало кровью. В воздухе ощущался могильный холод, вызывавший моментальное оцепенение. Эти воины были уже по ту сторону смерти, а потому не знали ни одной прелести или оковы жизни. Ни усталости, ни пощады. Кто-то из мертвяков был на ногах, кто-то — верхом. Далеко не все из них успели обрести плоть, а потому их души постоянно путались и то собирались в единый поток, то распадались на отдельные тени. Выглядело это как живая клоака. Лучники Вальгарда принялись пускать стрелы во все стороны под ритмичные: «ЦЕЕЛЬСЬ» и «ПЛИИ», — которые повторялись каждые несколько секунд. Казалось, простые палки с наконечниками — ничто по сравнению с армией мертвецов, но уже после двух залпов стало понятно, что проклятых они всё же бьют. На мой вопросительный взгляд Вальгард с нескрываемым удовольствием показал одну из стрел с рунами вроде тех, которые я выбивал на оружии, только некоторые из них были написаны откровенно криво.
— «Секретный рецепт» пограничья. — Он подмигнул. — Никогда не раскрывай своих карт.
Видимо, это была часть той самой магии, которой меня обучали все эти годы без моего ведома. Однако временная надежда вскоре испарилась: то ли дело в кривых рунах, то ли в силе проклятых, но стрелы действовали выборочно и останавливали в лучшем случае три тени из десяти. Осложняло ситуацию и то, что многие из них легко обращались в дым. Меж тем тёмная армия уже заполнила собой всю реку и возилась у стен крепости, ворота трещали, но не поддавались, на внутренней территории стояла немногочисленная пехота, готовая защищаться и убивать. Близость проклятых дала лучникам фору и они стали валить противников с феноменальной точностью.