Они бежали всю ночь, лишь изредка оглядываясь и прислушиваясь, насколько близко была погоня. По первости они даже успевали съесть что-то из припасов, но ко второй ночи времени едва хватало, чтобы хлебнуть воды из ручья. Нужно было поддерживать видимость массового побега: они делали несколько рядов следов, сминали максимум кустов по пути, оставляли кое-где одежду, словно потеряли её. К концу третьего дня стало понятно, что дальше бежать бесполезно и нужно давать бой. Впереди было только пограничье, вблизи которого почти не осталось гномьих поселений, да и изнеможение с бессонницей уже давали о себе знать: их родные ушли уже достаточно далеко и могли надеяться на спасение. Изначально Йервик надеялся продержаться хотя бы одну ночь, а им удалось даже больше. Закладывая пороховые траншеи, на этот раз они не оставляли путей для отхода — сгореть должно было всё, включая их самих. Последняя битва приближалась, и обе стороны это понимали. Гномы с трудом залезли на деревья так, чтобы охватить как можно больше территорий. Последние силы уходили на попытки не уснуть, пока веки предательски опускались вниз. Но армии не было. В прошлый раз об их приближении можно было догадаться по звукам, шорохам и земной тряске. Сейчас же — гробовая тишина, словно погоня прекратилась. Йервик вглядывался вдаль, когда услышал первый взрыв в отдалении. Довольно странно, что рыцари напали так бесшумно, но огонь был неблизко, поэтому командующий предположил, что просто не смог их расслышать. Однако дальше взрывы становились громче, а возни внизу так и не было слышно. Зато раздирающим эхом разносились крики умирающих товарищей, они сгорали заживо один за другим. Йервик не мог понять, что происходит, рядом никого не было, но земля всё равно загоралась. Он был метким стрелком, поэтому заложил ловушку подальше от своего дерева, это дало ему пространство для обзора, и вскоре всё стало ясно. Между деревьями неспешно, но ловко двигалась фигура мага в плаще, рядом бежал большой пёс, а за ними — тонкая струйка огня, будто змейка. Она казалась маленькой, но на самом деле уходила достаточно глубоко под землю, чтобы дотянуться до залежей пороха без точечного попадания по точке зажигания. Ловушка сработала, и по лесу принялся расходиться огонь. Йервика он не задел, но тот понял: их уловку раскусили. Скорее всего, рыцари выпустили вперёд пёсью свору, которая учуяла порох, а уже дальше передали дело в руки мага, задачей которого было нейтрализовать все взрывчатки и сходить на разведку. Пёс поднял нос кверху и стал вертеть головой в сторону командира, но тот был слишком далеко, поэтому животное не смогло указать на одно дерево. Но оно, как минимум, обозначило, направление. Маг аккуратно повернулся, спрятался за столб и выпустил змейку вперёд, но отвлёкся: издалека летела шумная стая птиц, пронёсшаяся мимо ураганом. Для мага это ничего не значило, а вот для Йервика прозвучал гром среди ясного неба — армия двигалась. За дни погони и те часы, что его отряд готовил осаду, они распугали почти все крупные стаи птиц, да и их преследователи тоже должны были внести в это лепту. Чтобы пернатые вернулись на место, вкупе с отсутствием нарушителей территории должно было пройти не меньше полудня, пока животные успокоятся. Это значило только одно: армия не просто стремительно развивала скорость, она двигалась в противоположном направлении. У гнома перехватило дыхание. Сейчас, на дереве, он был абсолютно бессилен и против мага, и против этого шествия. Он никак не мог на это повлиять. В мгновение слабости по его щеке всё же потекли обжигающие слёзы. Он был готов отдать всё: свою жизнь, жизнь своих воинов, — лишь бы спасти сестру. Боль и обида сменились отчаянием и он просто закрыл глаза, повторяя банальную фразу: «Что угодно. Прошу. Что угодно за жизнь моей Михты. Я готов умереть, я готов убивать, лишь бы она только жила». Полоска огня достигла ствола дерева и испытующе поползла наверх.
Кто-то называет это провидением, кто-то — судьбой, кто-то случаем, а иные — роком, но суть одна: ты разрываешь свой старый кокон и вылезаешь из него во что-то новое. Сначала холодно, мокро, мерзко, а потом ты расправляешь крылья. Йервик ощутил, что за мгновение стал чем-то большим, чем он один. Теперь он был связан негласным обещанием и односторонней клятвой, но в обмен получил тот шанс, о котором молил. Гном тяжело поднялся с колен и на новоприобретенном наитии стал двигаться в старом танце, который когда-то показывала ему матушка. Танец был простым и лёгким, а главное, не занимал много места и включал много ритмичных движений, как будто бьёшь по барабанам. Кружась в этом вихре, командир исполнил первую часть своего обещания. Он принёс в жертву всех оставшихся в живых товарищах. Образовавшийся вихрь обезвоживал и иссушал земли, делал их блёклыми и серыми. Сам того не зная, но желая, Йервик выпустил заклинание, которое стало пожирать саму жизнь везде, где её встречало. Деревья дряхлели, источники пустели, птицы и животные падали замертво. Если бы кто-то смотрел сверху, подумал бы, что по зелёному листку расползается болезнь. Но то было лишь средство. Вскоре пали и присланные для уничтожения гномов легионы. Магия не пощадила никого. Сделка была заключена. Гном ещё не догадывался, как будет рассчитываться по второй её части. Как и не знал того, что с горного склона под сводом тени спускалась фигура, почти безучастно наблюдавшая за ним всё это время.