Её слова были направлены на мужчину в костюме, сидящего в центре лавки.
— Диана, у нас в Штатах есть такое слово «толерантность». Хотя с чего бы мне ждать понимания от людей, которые преследовали римлян в великом немецком завоевании. Разве не так, Директор UCAT Ооширо?
Его вопрос нацелился на старика в лабораторном халате, сидящего на другом краю лавки.
Но тот не повернулся, и рядом с ним стояла рыжеволосая горничная.
Роджер удивлённо наклонил голову и подправил очки, глядя на поникшую голову Ооширо.
Однако старик оставался неподвижнее боксёра, сосредоточенного после окончания расчётов.
Роджер сильнее наклонил голову.
— Директор UCAT Ооширо? Мы в отделе американского UCAT в Ёкосуке, чтобы услышать мнение прочих UCAT, и вы в центре внимания.
Гадая, не спит ли старик, Роджер нахмурился, но Диана ему шепнула.
— Ухо.
Он подправил очки и глянул туда.
— А, в его ухе песок! Директор UCAT Ооширо! Это же мой сонный песок! Как вам удалось его украсть?! И всё ради того, чтобы подарить себе эгоистичные сны!
Он схватил Ооширо сбоку за воротник и потряс, но старик не ответил.
Через некоторое время он заговорил во сне со счастливым лицом.
— Э-хе-хе.
— Что значит «э-хе-хе»?!
Но на крик Роджера отреагировала только рыжеволосая горничная, стоящая рядом с Ооширо.
Она посмотрела в ухо старика.
— Ооширо-сама, у вас грязь в ушах.
Она вытащила из-под передника носик промышленного пылесоса, прижала его к уху Ооширо и включила.
Воздух сотряс могучий гул, и старик дёрнулся от сосания.
— А-аа! №8-кун! Ты всё высосешь! Ты высосешь мои мозги!!
— Тэстамент. Я просто прочищаю ваши уши. Ваш мозг останется на месте.
— Мне уже нельзя описать свои ощущения?! №8-кун, в последнее время ты как-то слишком сурова!
Она задумалась ровно на одну секунду и выключила батарейку пылесоса.
— Я пришла к заключению, что вам показалось, Ооширо-сама. У вас могла развиться мания преследования. И к сожалению для вас, что-либо считается фактом лишь после того, как будет признано кем-то другим.
— Тогда мне ничего не светит в окружении врагов!
Горничная по привычке его проигнорировала и повернулась к Роджеру.
— Роджер-сама, Ооширо-сама проснулся.
— Тэстамент.
Роджер кивнул и повернулся к Ооширо.
Тот согнулся и заглянул на Роджера.
— О? Так ты здесь, Роджер-кун?
Ооширо наклонил голову в обе стороны, чтобы вытряхнуть песок.
— Извиняюсь за это. Мне было скучно, поэтому я позаимствовал немного твоего песка. …Хм? В чём дело, Роджер-кун? Хочешь песок обратно? Тогда приложи руки к моим ушам. Ты сможешь услышать океан.
№8 сделала как раз это. Она лупанула ладонями по его голове с обеих сторон, стоя сзади.
Раздался крепкий звук, после чего Ооширо качнулся и прислонился к стене.
— Я… я могу видеть океан.
— Неважно, но почему вы так напористы, когда дело касается меня, Директор UCAT Ооширо?
— Дело не только в тебе! Я директор UCAT, поэтому должен проявлять твёрдость во всём!
Роджер ответил старику, помахав к №8.
Увидев его руку, Ооширо посмотрел на горничную и выдал отмороженный визг.
— Я-я Директор UCAT! Я-я босс №8!
— Что это значит, Ооширо-сама?
Он подумал над её словами около трёх секунд.
— Извините.
— Почему Вы извиняетесь, Ооширо-сама? Я не вижу в этом никакого смысла.
— Ох, ну, видишь ли…
— Я спросила, почему Вы извиняетесь. Перестаньте увиливать и отвечайте на вопрос.
— Надо же, меня ругают за простое извинение?!
Затем что-то остановило вопрос Ооширо и недовольство №8.
Хлопок от Дианы с другого конца лавочки.
— Народ, кажется, время пришло.
Они повернулись и увидели, что улыбающиеся глаза Дианы смотрят на металлическую дверь.
Затем послышался звук.
За дверью раздались шепчущие голоса и дрожь.
— Представители различных UCAT начинают входить в зал заседаний. И они здесь, чтобы предъявить нам обвинения.
Шум за дверью усилился.
— — — —.
Заиграла музыка. При входе зазвучал хард рок марш в сопровождении комментариев.
— Итак! Представители мировых UCAT прибывают в подземный зал заседаний UCAT Ёкосуки! Этот обвинительный матч не имеет регламента, а их оппоненты — достопочтенные японский, американский и немецкий UCAT! Кто же первый осмелится бросить им вызов?!
Люди отозвались овациями.
— О, началось! Вот и первый! Этот образец человеческого лицемерия отклоняет любые показания одним небрежным заявлением! Покрытый ветром Средиземноморья, вечно неряшливый итальянский UCAT!
Из зала заседаний прозвучали аплодисменты, овации и крики «Италия».
— А вот и следующий! Четыре тысячи лет назад они заложили основу для судебных разбирательств и рамена! Действительно ли система наказания этой правоведческой страны достигла совершенства?! Перед вами — китайский UCAT!
Последовали ревущие овации.
— Третий — неожиданная личность! Один единый бог всегда наблюдает! Даже в бане или туалете! Поэтому нужно всегда быть готовым! Эта нация нефтепроизводства всецело готова также и с физического фронта! Прошу любить и жаловать UCAT Саудовской Аравии!
Посыпались удивлённые возгласы, и из коридора прозвучало даже больше представлений участников.
Пока их сотрясали овации и прочие звуки, Диана улыбнулась и пожала плечами.
— Вы ведь знаете, почему мы стоим перед ними?
Роджер тоже пожал плечами.
— Полагаю, я отвечу «тэстамент». Мы несём ответственность за то, что американское и немецкое UCAT никогда не раскрывало секреты японского отдела, и за сражение с прочими Гирами в качестве союзников. Но, откладывая это в сторону, я думаю, Директору UCAT Ооширо следует извиниться. Извиниться перед миром.
— Ну это совсем ни в какие ворота не лезет, Роджер-кун! Я всегда открыто предстаю пред миром! Упавши в поклоне до земли!
Обмен мужчин вызвал у Дианы улыбку с горечью.
— Ни один из вас не собирается извиняться, не так ли?
После паузы оба мужчины и сами горько улыбнулись.
— Ну, видишь ли, Диана-кун, — Ооширо ослабил галстук. — Похоже, Болдман уже сражался с Изумо-куном, как представитель 6-го… И будет ли смысл нам тянуть здесь время?
— Тэстамент, — ответила она. — Тогда не прочь заставить их подольше подождать нашего прихода?
Роджер кивнул в согласии.
Из-за двери раздалось больше оваций, но он скрестил руки, словно демонстрируя неповиновение.
— Ну, я не стану спорить, если они настоят на превращении этого в обвинительное собрание и откажутся от нормальной беседы.
Роджер потряс запястьем, выбросив из рукава небольшую пробирку.
Он мягко покачнул синий песок внутри.
— Я искал возможности испытать сон с открытыми глазами.
В ночи уличные фонари объявляли о себе собственным светом.
Они граничили с узкой дорогой.
Свет тускло отображал окружающие дома.
В такое время суток люди скрывались в жилищах и лишь некоторые выходили здесь на прогулку. На отдалённой главной трассе слышались звуки машин, но их отделяла стена мрака.
Эту же однополосную дорогу с обеих сторон пересекали узкие белые полосы.
Но в то же время под светом фонарей виднелись две фигуры.
Одна принадлежала стройному человеку, а вторая — животному.
Человек был девушкой в чёрном. Она носила плащ и треугольную шляпу. Её правая рука держала метлу с цветочным узором на покрытии, а в левой был белый бумажный журавлик.
Небольшое животное, шагающее у её стоп, оказалось чёрным котом.
Он посмотрел на неё, и она остановилась под одним из фонарей.
— Брюнхильд, ты серьезно сейчас собираешься нападать?