— Это было очень обильное, сочное место — ну, вроде свежего кекса с изюмом...
Самое странное, что пока Дигори осматривался, он успел наполовину забыть, как он здесь оказался, кто он такой и что ему здесь надо. Во всяком случае, он совсем не думал ни о Полли, ни о дяде Эндрю, ни даже о своей маме. И дело было не в испуге, не в волнении, не в чрезмерном любопытстве. Спроси его кто-нибудь: “Откуда ты здесь взялся?” — он, скорее всего, ответил бы так: “А я всегда был здесь”. Именно это он сейчас и чувствовал — как будто всегда был в этом месте, и ниоткуда его сюда не переносило, и в жизни с ним никогда ничего не происходило. Как он говорил сам впоследствии: “Это было совсем не такое место, где что-то могло происходить. Все, что там делалось — это росли деревья”.
Дигори довольно долго рассматривал лес, пока не заметил девочку, — она сидела на траве, прислонившись спиною к стволу одного из деревьев. Их разделяло всего несколько ярдов. Глаза ее были не совсем закрыты, так что она пребывала в состоянии полудремы. Дигори долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Наконец она открыла глаза и тоже принялась молча разглядывать его. А потом вдруг произнесла сонным, спокойным голосом:
— Мне кажется, я уже видела тебя раньше.
— И мне кажется, что я тебя видел. — Ты давно здесь находишься?
— Ох, всегда, — отвечала девочка. — По крайней мере я не знаю, сколько именно... наверно, очень долго.
— Ия тоже, — сказал Дигори.
— Нет, — возразила девочка. — Я же своими глазами видела, как ты только что вышел из этого пруда.
— Да, помнится, было что-то такое, — согласился Дигори, испытывая некоторое замешательство. — Я просто забыл.
Потом очень долго они молчали, глядя на лес и друг на друга.
— Послушай, — заговорила снова девочка, — меня интересует, действительно ли мы раньше встречались. У меня такое чувство — ну, вроде картинки в голове, и на ней мальчик и девочка, такие же, как мы с тобой, но в каком-то совсем другом месте. Но, может быть, мне это лишь приснилось?
— Тогда, похоже, и мне приснилось то же самое, — сказал Дигори. — Про мальчика и девочку, которые жили по соседству... и они почему-то шли, перешагивая с балки на балку. И я помню, что у девочки было грязное лицо.
— А ты ничего не перепутал? Потому что в моем сне грязное лицо было у мальчика.
— Лицо мальчика я не помню, — ответил Дигори и вдруг встрепенулся:
— Хэлло! А это что такое?
— Разумеется, морская свинка, — сказала девочка.
Действительно, то была толстая морская свинка, которая деловито обнюхивала траву вокруг себя. Туловище этой морской свинки перехватывала ленточка, к которой было привязано желтое кольцо.
— Гляди! Да гляди же! — закричал Дигори. — Желтое кольцо! И гляди сюда — у нас с тобою точно такие же! И у тебя, и у меня!
И тогда девочка села: она наконец-то по-настоящему заинтересовалась происходящим. Они долго и пристально смотрели друг на друга, стараясь что-то вспомнить. И как раз в тот момент, когда она крикнула: “Мистер Кеттерли!”, он тоже крикнул: “Дядя Эндрю!”
И они вспомнили, кто они такие, и всю историю, из-за которой они попали сюда. После нескольких минут очень трудного разговора все стало ясно. Дигори объяснил, какой скотиной оказался дядя Эндрю.
— Что же мы теперь должны делать? — спросила Полли. — Взять морскую свинку и вернуться домой?
— Можно не спешить, — ответил Дигори и широко зевнул.
— А я считаю, что нужно поспешить, — возразила Полли. — Какое-то это место слишком уж тихое. И очень уж тут... сонно. Ты почти спишь. И если мы поддадимся, то ляжем тут рядышком, уснем — и навсегда останемся здесь.