— Трое составляют собрание, потому начнем.
— Что начнем, достопочтенная леди панночка? — спросил кадет.
— Думать о деле.
— Я все время о нем думаю, достопочтенная леди панночка. — Кадет, судя по всему, говорил чистую правду. По всему — это по пальцам, измазанным чернилами, и нескольким листам бумаги, на которых начертаны были гиероглифы — то ли кадет использовал тайнопись, то ли просто почерк такой. Выписки он делал из свитков? Похвально, похвально.
— К каким же выводам вы пришли, кадет? — спросил Фомин. Кадет, как младший среди присутствующих, должен был говорить первым — дабы не поддаваться очарованию панночки и авторитету старшего рыцаря. Надеюсь, есть еще авторитет.
— То, чему мы все были свидетелями, подтверждает теорию Шоо-Рина о нарастающей многомерности мира. Сначала вселенная была одномерна и существовала в таком состоянии неопределенное время — если понятие «время» вообще применимо к одномерному объекту. Затем она начала разворачиваться — двумерный мир, трехмерный. К межпотопью она существовала в четырехмерном-пятимерном виде. Ди-Барти считает, что сейчас мы живем в шестимерном мире, но каждый материальный предмет имеет лишь четыре измерения. Если они совпадают полностью, тогда мы видим перед собой мир обыденный. Если же одно из измерений не совпадает, то предметы относительно друг друга существуют в неполных реальностях. Возможность изменять свои координаты, переходить из одного четырехмерного состояния, например ABCD, в другое, EBCD, и есть то, что называется магией. Но, согласно наблюдением Пиррской Обители, вселенная продолжает разворачиваться, и наблюдают переход к семимерному миру, а быть может, и восьмимерному. Тогда реальность одних объектов относительно других варьируется еще сильнее.
— Ты, случаем, не герметик, дружок? Помни, говорить о простом сложно — не доблесть, доблесть о сложном говорить просто. Я почти иссушила свой недалекий ум. — Но казалось, будто для панночки рассуждения кадета четвертого года Боо-Туна просты, как уловки молодого мышонка для ее кота.
— Нет, достопочтенная леди панночка, я не герметик. Я кадет Академии Дома Кор, — невозмутимо ответил Туун-Бо. — Мы все трое находимся сейчас в той же самой системе координат — трех пространственных и одной временной, и потому можем видеть, слышать и ощущать друг друга.
— Что значит ощущать, дружок? — опять спросила панночка.
— К примеру, я могу погладить Вашего кота, достопочтенная леди панночка.
— Лучше не надо.
— Я говорю — к примеру. А если бы одна из пространственных координат была различна, мы бы видели говорящие призраки друг друга. Если бы разными были две системы координат, то слышали бы только голоса. И, наконец, если бы разными были все три системы пространственных координат, мы бы, присутствуя здесь и сейчас, вообще бы не догадывались о существовании друг друга — если мы не наделены магическими способностями. Я, увы, не наделен.
А вот сейчас панночка промолчала.
— Маг меняет свое месторасположение не просто в системе координат — он меняет и сами координаты, таким путем получая возможность левитации, подземного движения и прочих вещей, невозможных в координатах прежних. Так вот, мне кажется, что Навь-Город использует своих магов для создания Временных ходов, проложенных в иных координатах. Это первое.
— Очень интересно, кадет. Считай, что превзошел девятый градус герметиков. — Панночка скучала. Панночке лекции не нужны. Панночка не экзаменатор, она практик.
— Помимо магов ощущать и, возможно, перемещаться в иных координатах способны некоторые животные. Коты, крысы, тараканы… Можно предположить, и в других измерениях есть существа, способные на то же самое.
Считается, будто на Земле имеются зоны, где связь координат настолько ослаблена, что даже обыкновенный человек может невзначай попасть в другие измерения — во время вспышек на Солнце, затмений, землетрясений. Эти места тщательно оберегаются магами — они используют их для своих магических нужд.
— И ты, кадет, считаешь, что Крепость — как раз такое место? — Панночка смотрела не на кадета — на Фомина.
— Возможно. Я не маг, я математик-любитель. Я думаю, что Крепость Кор МОЖЕТ стать таким местом. Дверью в другие измерения. А дверь открывается в обе стороны. Именно поэтому ею интересуется Навь-Город. Кто-то пытается ее приоткрыть. Или взломать. Это второе. И, наконец, определение «Существа измерения Зет» — эмоциональное, образное, но никак не точное — поскольку вряд ли существа эти одномерны. Это третье и последнее.
— Что ж, кадет, я понял. — Фомин надеялся, что говорит правду. Довольно складно получилось у Туун-Бо.
— Я в этой… как ее… математике, да! Не сильна я в ней. Не ведьмина ума дело решать, прав ли великий Шоо-Ринь, или истина на стороне Урза-Ага, или Бова-Лей оказался мудрее всех. Я о другом думаю — боится Навь-Город нашествия с Той Стороны или, напротив, ждет? Что обещают помощь — хорошо, но может, слова только, пустое. Вокруг Замка Т’Вер они тоже кружили, кружили, а помощи…
— Вы недовольны встречей?
— Очень довольна, мой рыцарь. Особенно, что вернулась. Зал, где нас принимали, — верша для магов. Легко войти, трудно выйти.
— То есть?
— Милый кадет говорил о местах, где сила магии возрастает. Увы, бывают и другие — где магия бессильна. Одним из этих мест и оказался Приемный Зал Навь-Города. Представьте, мой рыцарь, что вам связали руки и сунули голову в мешок. Плохо?
— Да уж…
— Вот я так себя в этом зале и чувствовала. Самое интересное то, что слепота эта была навеянной. Искусственной. Сами-то они гостей в Зал вводят — и выводят — способом магическим. Но магия у Нави отлична от той, с которой знакома я.
— А она разной бывает, магия? — спросил кадет.
— Думаю, что у Нави и математика другая, дружок. Теорема Пи-Фагора ни к чему, у них не площади — объемы. Но я о другом. Для друзей и союзников — они слишком скрытны.
— Моя панночка, ведь о вас мы тоже знаем так мало, так мало…
— И чем меньше, тем лучше. О ведьмах знания печальны. Если мне, мой доблестный рыцарь, и удалось что-то разглядеть в этом зале, так только сам зал. От него веет не веками — тысячелетиями. Кого боится Навь-Город столько лет?
— Союзники — не обязательно друзья, а друзья — не обязательно союзники. Навь-Город хочет что-то скрыть? Значит, ему есть что скрывать. Всем есть что скрывать. Не обязательно от союзников. От врагов — тоже. Возможно, они опасаются проникновения этих таинственных существ Зет-измерения. Или кого-нибудь еще.
— Вам не показалось, что эти «кто-то еще» для них и есть главная причина забот?
— Мало ли что мне кажется, — уклонился от ответа Фомин. Действительно, «кажется» — не самый объективный критерий для объективного мира. Самого объективного из всех миров.
— Мало! Казаться должно много, чтобы было из чего выбирать. Кто наш противник — вот вопрос. Не разрешив его, как знать, откуда ждать напасти?
— В самом деле…
Военный совет погрузился в молчание. Действительно, откуда? Из-за леса, из-за гор? Из-под земли? С неба? Это бы полбеды. А если из измерения Зет? Меч, пожалуй, того… не достанет.
Фомин задумался. Так ли уж не достанет? Что случилось с мечом кадета Ван-Ая?
— Существа Зет, Икс или Игрек, приходя в наш мир, становятся уязвимыми. По определению, господа чародеи, математики и герметики, по определению. Тут их и можно встречать хлебом-солью или оружием, белым и красным. Судя по всему, на хлеб-соль тратиться не придется. — Получилось по-солдафонски, но именно к этому Фомин и стремился. Меньше мудрецом, больше бойцом. Не хочется повторять судьбу Архимеда. Интересно, что было начертано на песке гением раннего Межпотопья? Схема нового оружия? План эвакуации горожан? Опровержение теоремы Пифагора? Теперь не узнать. Защищать нужно чертежи, защищать. Огнем и мечом.
— Типично мужское решение, мой рыцарь: свистать всех наверх, пушки к бою, абордажные крючья товьс! — Но панночка не выглядела расстроенной. Скорее, наоборот.