Егор замолчал.
— Давай уже, Бекетов — нетерпеливо крикнула Мия.
— Утки уже летят высоко. Летать так летать.
Я им помашу рукой.
— Бекетов!
— Это не Бекетов. Но тоже неплохо. О чем это я?
— Любить не любить — напомнила Мия.
— На бис? — спросил Бекетов. — Ладно. Значит. Поведение души зависит от информации записанной в душевных камешках. Информация — это душевный опыт. Анализ реакций на сообщение мозга и внешней среды… От опыта зависит сила души. Она может полностью подчинить мозг. Блокировать рацио. Но и мозг способен подчинить себе душу. Есть души с ноготок, бессильные и робкие. Как у бандюг, маньяков, жаб и журнала «Огонек» за 1988 год. А есть супермощные, толстые красивые парниши как у бабушек, некоторых детей и гинеколога Акопяна.
— И все это правда? То что ты рассказал? — поразилась Мия.
— А с чего бы этому не быть правдой. — лихо возмутился Бекетов. — Я три дня потратил, чтобы придумать как объяснить твое появление.
— Так значит ты врал?
— Почему врал? — оскорбился Бекетов. — Я выдвинул гипотезу. В конце концов Большой взрыв, 15-й зуб мудрости Иоанна Крестителя, чистящее средство Фэйри. Все прокатило. Почему не может прокатить это… Но даже моя гипотеза не объясняет твое появление. — Егор стал серьезным. — Сначала я думал, что ты моя душа. Но ты с ней знакома?
Мия кивнула головой.
— Как боксерская перчатка. Здоровенная. Совсем не оставляет места для других. — вспомнила Мия свои безрезультатные попытки проникнуть в оболочку Егора.
— Значит где-то есть тот кому ты принадлежишь и кто-то кто принадлежит тебе.
— Но я ничего не помню. То что было со мной до того мгновения как я выбралась из той пещеры на Ольхоне.
— Это-то меня напрягает. — задумчиво сказал Егор.
Мия могла с легкостью «понаехать» в любую телесную оболочку и почти всегда ей удавалось контролировать мозг, если он вообще присутствовал. Забрать рабочие места у местных душ, почти всегда бездеятельных, оплывших от лени. Тюменцевой удалось так сравнительно легко, через 87 минут, уговорить Мию отправиться вместе с ней на Летучую, было желание, проверить что там у старшего геолога в направлении зюйд-зюйд-вест от солнечного сплетения. Оставив свое хорошо поношенное растоптанное тело промывать дурацким ситом песок, Мия отправилась в Великое Путешествие. Камешки, молекулы, бревнышки из которых она состояла разлетелись в разные стороны для того чтобы собраться в намеченном месте. Это удалось едва наполовину. Душа у Тюменцевой была еще тем толстым парнишей. Броневым боком она легко выдавила Мию с обжитых квадратных миллиметров. Пришлось понуро брести домой. По дороге подбирая свои соломинки, атомы и бревнышки. Ми я показала Тюменцевой невзрачный камешек.
— Теперь мне можно идти?
Тюменцева оценила добытый Мией геологический образец.
— Что же. Неплохо. Твоя первая самостоятельная находка. Булыжник обыкновенный с реки Летучая. Ты обязательно должна зарисовать его в свой геологический дневник.
— Нет у меня никакого геологического дневника.
— Досадное упущение. Не понимаю. Куда смотрит твой отец. Придешь сегодня ко мне. Я выдам.
— Спасибо, но я ни капельки не хочу быть геологом.
— Девочка, я этого не слышала. В жизни каждого человека есть принципы переступать через которые преступно. Быть настоящим геологом — это тяжкое бремя. Ты должна нести его с честью.
— А знаете что? — не выдержала Мия. Она хотела предложить Тюменцевой завести хотя бы кошку, если она так хочет кого-нибудь воспитывать. Но сдержалась.
— Не знаю. — спокойно отвечала Тюменцева. — И знать не желаю про «заведите себе своих детей». Меня столько раз этим ранили, что я перестала чувствовать боль.