Бум. Бум. Бум. Бум…
Сейчас показалось, что, в очередной раз поддавшись киношному представлению Яна, Ксения села в его длинный драккар и, взяв весло, как несколько лет назад, превратилась в рабыню обстоятельств. Но ведь в драккарах сидели не рабы. Она свободный человек, на высокооплачиваемой службе, у нее есть должность, звание и даже дипломатическая неприкосновенность. Сильная, молодая, прошедшая через изматывающие тренировки и видевшая настолько много, насколько может вообще вынести человек.
И что сейчас? Она фактически обезьянка в цирке! Зверёк, сидящий на руке у дрессировщика, связанный с ним надежной железной цепью.
Бум. Бум. Бум. Бум…
Это невыносимо!
А дрессировщик бьет и бьет в барабан и ухмыляется, показывая публике чёрные, изъеденные кариесом зубы. Его пронзительный взгляд горит первозданным адовым огнём, отблески которого попадают на ее лицо…
— Ветер нам в спину, — вдруг сама себе сказала Ксения. Затем повернула голову в сторону спальни Яна и спросила:
— Зачем тогда мы гребём?
Большие круглые уши примата зашевелились, и на улыбчивой морде существа открылся провал рта:
— Кто ты такая, чтобы обсуждать мнение начальства? Может быть, необходимо обогнать этот ветер? Греби! Не смей думать! Ты букашка на ладони, — гремел в голове барабан. — Важна не ты, а груз, который ты сейчас везёшь!
— Я человек, — закричала Ксения, этому страшному, гниющему изнутри существу. — Не смей решать за меня!
И, собрав последние силы, она приказала подруге остановить барабан.
Жадная радость, принесшаяся в ответ, встревожила Ксению. Но было поздно. Чёрные жвалы с радостью обхватили низ живота и сжали! Сидящий в ней начал отбивать ритм быстрее, постепенно увеличивая скорость, и женщине стало не до разговоров.
Сознание ее двоилось, и она уже плохо отдавала себе отчёт в содеянном. Сквозь кровавое зарево ливня, орошающего море и небо темными, пряно пахнущими каплями, она с трудом различила сгорбленную фигуру Василия Ивановича.
— Меня попросили произнести проповедь, — скорбно заметил он, не поднимая глаз на Ксюшу. — Это займет некоторое время. Не хочешь присоединиться?
— Нет, — решительно ответила за неё подруга. — Мы подождём здесь и останемся сухими.
Паучиха с трудом сдержала презрительный зевок, глядя, как по стеклу катятся капли страшного дождя.
У Ксении плыло перед глазами. Она чувствовала сковывающую ее усталость, даже попыталась вытянуться в кресле, устроиться поудобнее.
Женщина прикрыла глаза. Надо было задремать и, наконец, отдохнуть. Дождь за окном отбивал последние аккорды. Она видела, как барабанщик бросил свой инструмент и что-то тащит Непершину.
Перед глазами замелькали зелёные пятна листвы. Что-то внесли под сень огромных буковых деревьев, и перед глазами возникла застывшая от горя маска священника. Она услышала плеск грязной воды, и в мозгу зародилось какое-то подобие чувства вины.
— Отче, прости нам прегрешения наши во имя Отца, Сына и Святого Духа, — послышался голос священника. — Ныне предаем земле…
Ее тело вдруг парализовало. Ксения поняла, кого она сейчас хоронит. Заживо.
— Отпусти! — приказала она паучихе. — Отпусти немедленно. Я решила. Он должен жить.
— Мойййй, — услышала она в ответ. — Мой, мужчинка, сладкий, сильный… Дай.
Паучиха хотела есть. Молодой, ещё не зрелый самец мог подарить ей много сил. Она не желала упускать свою законную добычу. Хозяйка разрешила. Хозяйка была согласна. Хозяйка была слаба и не могла контролировать свою вторую сущность!
Но я же не хотела… я уже не хочу!
Мягким облаком в гостиную опустился Олладий.
Зло зарычал дремавший на диване Мрак.
— Хулиганим, значица, — вздрогнув, услышала паучиха. А Ксения из последних сил рванулась и увидела, сквозь вспышки яркой зарницы, рвущей ее тело, Яна. В смешной белой пижаме с рисунком из мелких оранжевых свинок.
— Нравится, — хихикнул начальник Особого отдела. — Это свинки Пиппы! Мои любимые. Спи давай! Сказал же, мужик родится! Значит родится!
Он подхватил ее на руки и легко перенёс на диван, спихнув пса. Свет в гостиной погас. Мир окутал сон.
***
В канун Нового 1979 года в СССР пришёл Дед Мороз. В первых числах января в Москве фиксировали на ВДНХ минус 39,7; в Казани — минус 45.3! Не боясь замерзнуть, граждане водили хороводы на площадях вокруг трещащих от стужи наряженных ёлок. Смеясь, выпивали из термоса разбавленную кипятком водку и,толкая друг друга, говорили: «Лето жаркое будет».