— А ведь точно, Ян Геннадьевич, — гулко откликался Илья. — Я раз десять «Сердца четырёх» смотрел. Сильная вещь.
— А тринадцатый дом для сотрудников Академии Наук в тридцать девятом заселять стали - загорелся. Так и живёт наполовину живым, наполовину погорельцем, ждёт, когда его по новой восстанавливать начнут. Бедолага.
— Зато вся гниль в нём выгорела, — вдруг добавила сидящая рядом Ксения. — Жить ему долго теперь, и люди в нём знаменитые поселятся без страха.
— Вот ты вещунья прям, как наш Василий Иванович.
— Нет. Я знаю, что говорю, а он чушь божественную несёт и путает всё без разбору.
— Ну, ты меня ещё в ваш диспут богословский втяни. Хорошо, что его не взяли...
Престижный окраинный район внезапно обрывался развороченной землёй возрождающихся строек, и машина, наконец, вырвалась в мир ещё живых, но уже чахлых березовых рощиц и деревушек с торчащими железными столбами колонок и старыми, рытыми еще при Екатерине, колодцами со вздёрнутыми над ними журавлями. Мир — прикрытый ставнями, украшенный печными трубами и спрятанными (от зимы и участкового) тоскующими без петухов редкими подмосковными курами. Вечное великое материальное Прошлое, соединяющее людей и небо. Память земли.
***
Минут через двадцать проехали указатель на Тёплый Стан, и машина, наконец, остановилась на берегу узенькой речки, летом явно превращающейся в полувысохший ручеёк, а сейчас по-весеннему бурной и журчащей. Илья первым распахнул дверь и, быстро перебежав на противоположную сторону дороги, открыл для Яна. Тот поморщился и сообщил:
— Да, похоже здесь, точно. Ты Мрака-то выпусти, а то он сейчас и обшивку снимет и дверь снесёт от любопытства.
Их окружал светлый, с ещё голыми ветками, но уже живой и наполненный сладким соком березовый лес. Где-то призывно чивиркала птица. Местами лежал тающий чёрный снег, но ветер нёс тепло будущего лета. В воздухе пахло сырой землёй, тем непонятным возбуждающим запахом весны, который невозможно ни с чем спутать и описать.
Ксения неторопливо вышла и, достав папиросу, закурила, сделав несколько неженских торопливых затяжек. Ян сжал губы, но посмотрев на мечтающего о том же Илью, недовольно кивнул:
— Да закуривай, мне-то что.
Потом перевёл взгляд на рощу к темнеющему невдалеке большому старому деревянному дому - последнего оставшегося флигеля помещичьей усадьбы:
— Покажите мне на карте весь район предполагаемого строительства, и давайте обойдём здесь всё.
Ксения потянулась за картой:
— Надо строить…
И, словно гончая, вытянулась в струну, широким шагом направившись к постройкам.
На приехавших опустился лёгкий туман, словно морок, окутавший лес. Илья оглянулся и не увидел ни шоссе, ни припаркованной машины. Рядом с ним зарычал подбежавший Мрак.
***
Он долго ждал, когда к нему придут. Вначале надеялся, что вернётся старый хозяин и напоит молоком, согреет и позовёт с собой. Потом он думал, что такой хороший крепкий дом не должен остаться без человеческого тепла и его просто согреют вместе со стенами. Но никто не торопился обогреть и накормить стены и жильца в них. Он научился засыпать на зиму и просыпаться со сменой времени года, остатками силы подозвав к себе глупую птаху. Выпивая её жизнь, давал нового сока себе, продляя бессмысленное существование. Он научился голодать и... ненавидеть.
В это утро, только проснувшись, он безнадёжно грел стены своей обители под лучами новой весны.
Люди пришли по промозглой холодной земле сквозь густеющий туман внезапно, словно и не обратив на морок внимания.
От женщины шёл жар огненного вихря, возможного пожара и смерти. От чёрного оборотня - сила и его собственная гибель. Волк мог выпить до дна, не насытившись, даже не обратив внимания на эту скудную, давно никому не нужную гниль. С одним из двух мужчин шла рядом Сила. А второй, второй… мог стать его Хозяином!
Люди вошли в дом. На старом столе развернули карту, и в тишине раздался мелодичный женский голос, докладывающий, где намечается создать тренировочный центр, какая нужна лаборатория и какого рода необходимо строить укрепления.
— Ксения, — прервали говорившую, — мы, конечно, сейчас обсуждаем строительство. Но есть другой вопрос, не менее важный: кто будет охранять наши рубежи? — хозяин придвинул к себе карту и, строго оглянувшись на разрушенную временем голландскую печь, с остатками синих изразцов, продолжил. — До сих пор нам оказывают невероятное по масштабам содействие, нам выделены все запрошенные ресурсы и, несмотря на колоссальное недоверие и неоконченную войну, поддерживают. Верно? — он опять оглянулся, хотя вопрос был абсолютно риторическим и все это знали.