После его отъезда Собор был временно закрыт, и, когда произвели некие «реставрационные работы», Святой Покров вновь предстал перед верующими. По отзывам многих, после реставрации «он стал значительно чище и белее»...
Работа Сергея Трофимова, посвящённая артефекторике, вышла холодной зимой 1996 года – в високосный год. В этом году появился новый герб у Москвы, а Борис Ельцин заложил капсулу в основание Храма Христа Спасителя. В капсулу, по рассказам свидетелей, был положен кусочек святого покрова. Откуда он?
***
Мысль о самоубийстве была невыносима. Но, просидев в полном одиночестве каменного каземата всего неделю, Бернагард отчётливо понял – это единственный выход.
Продуктовых наборов ему бы хватило на месяц. При экономном расходовании, возможно, даже на два. Воды и света было в достатке. Охотиться за крысами, как за средством пропитания было и смешно, и глупо. Во-первых, здесь не было крыс. Почувствовав что-то опасное для себя, умные животные давно ушли из обжитых людьми склепов; а во-вторых, он был заперт. Наглухо. Навсегда. Его замуровали по его же собственному согласию и с большим удовлетворением. Как сказал, с плохо скрываемым чувством облегчения, Роде: «Будете вечным библиотекарем, гауптштурмфюрер»...
Его оставили охранять.
Там, за свинцовой крепостью раздвижной тяжёлой перегородки, хранилась древняя святыня человечества, несмотря на все предосторожности, предпринятые потомками Соломона, найденная, спустя тысячу лет, рыцарями-тамплиерами. Найденная, чтобы исчезнуть вновь.
– Я твоя очередная жертва, – громко произнёс Бернагард, глядя в серую стену. – Ненасытный Элогим, взявший в жертву самого Иисуса. Зачем тебе я?
Ему отвечала тишина. Тишина отчаяния.
Бернагард осознал, что сходит с ума.
Дневник был заброшен, узник потерял сон и почти не ел, только жадно пил и гладил серое полотно. Только оно не давало ему зайти за раздвижные двери и, открыв проклятый ларец, свести счёты с этим миром.
***
Место присутствия Элогима, трехголового Цербера, хранителя мёртвых душ; сила зла, запечатанная в золотом ящике. Не этой ли силой клялись конкистадоры, уничтожая жителей целого континента? Не Яхве ли простёр руку, вместе с огромным чёрным орлом истинных арийцев? Где бы он ни находился: в Азоте, в Гефе, в Аскалоне, везде в его присутствии умирали люди, их тела покрывались язвами и наростами, они серели лицами, у них выпадали волосы и зубы...
А может, машина для производства манны небесной и хранения скрижалей не что иное, как врата в тот недоступный параллельный мир?
Суммируя все легенды, гипотезы и, разобрав сотню разрозненных документов в книге «Прусский след Ковчега Завета», историк Анатолий Бахтин с уверённостью доказывает – оставшиеся в живых тамплиеры, напоследок прокляв Филиппа IV Красивого, бежали в самый дремучий угол Европы. Унося с собой тайну серебряных рудников Центральной Америки и Ковчег Завета. А. Бахтин считает, что рыцари доставили находку в известный своими колдунами Мариенбург, затем его переправили в продуваемый ветрами замок Балога и, наконец, в подземелья Кёнигсберга. Подальше и поглубже от людских глаз.
***
Ксения в этот раз бежала замыкающей. Она не возражала, с внутренним злорадством наблюдая, как осторожно бойцы огибают её, стараясь не коснуться в узких изгибах коридоров. Впереди маячила фигура Ильи, такого понятного и близкого для всех командира.
«Атлет, – подумала она как-то отстранённо, словно сидя в театре на балете. – Высокий рост, широкие плечи, узкие бёдра. Жилы, мускулы... Балерун! – раздражение, наконец, нашло свой выход. – Бежит-то как! Будто всю жизнь по подземельям солдат водил».
На неё плавно опустилось серое облако летящего Олеария. Старый дух благодарил и в то же время успокаивал перенасытившееся тёмной энергией девичье тело.
Внезапно Ксения услышала: «Привал». Удивлённо подняв брови, она осознала, что «Муромец», вывел их на точку и теперь ждёт от нее приказа.
Девушка криво улыбнулась, наблюдая, как, стянув с себя мокрую от пота гимнастёрку, капитан начал умываться в бегущем по желобу ручейке. Вода была прозрачной и ледяной. От Ильи шёл пар. Сморщив чуткий нос, она фыркнула и хотела, было, сказать колкость, но фонарь ярким пятном света остановился на спине богатыря. И злость её измученной души словно смыло текучей водой. Она рассмотрела спину...