— Хорошо, — кивнул мужик. — Скажите, а это животное, которое с вами… Это же не обычная лиса, верно?
— Нет, отчего же? — решила я вмешаться, чтобы прекратить все эти расспросы, в которых я сама не видела никакого смысла. — Лучик — самый обычный лисёнок. Ничего необычного в нём нет.
— Но как же?! — не понял посыльный. — Если он самый обычный… То почему же, тогда, у него не один, а целых три хвоста?
— Потому, что у него произошла такая вот странная мутация! — с улыбкой проговорила я.
— Мутация?! — опешил посыльный, который, должно быть, отродясь не слышал такого слову.
— Ну, да! — кивнула я. — Скажите, вам приходилось слышать хоть что-то о науке, называемой генетикой? Ах, не приходилось? Извините, но тогда, боюсь, мне дальше и продолжать этот разговор нет смысла. В общем, коротко говоря, — добавила я. — Всё, что вам нужно знать об этом лисёнке — это то, что три хвоста появились у него не в результате какого-нибудь колдовства, а потому, что так над ним решила подшутить матушка-природа… А сейчас, давайте, наконец, поедем в гостиницу.
— Хорошо, как скажете…
Посыльный помог нам с моим напарником кое-как устроиться на телеге, Лучик улёгся рядом с нами, свернувшись на соломе клубком и прикрыв чёрный мокрый нос одним из трёх своих хвостов. Посыльный вскочил на козлы и щёлкнул кнутом. Телега тронулась с места и поехала в сторону посёлка, которому ещё только предстояло стать небольшим провинциальным городом, а уж потом — и сверкающим разноцветными огнями витрин мегаполису.
Так началась завершающая часть долгого пути, начавшегося в Дальнем и завершившегося здесь, в Харбине. Который, к слову, тогда больше всего своим видом напоминал большую деревню, центром которой была даже не церковь, а железнодорожное управление, вокруг которого вертелась вся местная жизнь.
По пути я принялась расспрашивать посыльного о том, сильно ли в этих местах шалит нечисть. Ведь, если так подумать, то это именно из-за её разгула нас с Цзи Юанем сюда и направили. Ответ я получила приблизительно такой же, как и в Дальнем, когда пыталась задавать местным жителям тот же вопрос.
— Может, у кого и шалят нечистые, но у меня в доме и во дворе всё тихо, — покачал головой мужик. — А вот за посёлком, там, где поля заканчиваются и лес начинается, а особливо в горах… Там, конечно, уже всякое случается.
— Всякое — это какое? — спросил у него мой напарник. — Какую именно нечисть там видели?
— Да всякую! — махнул рукой посыльный. — И леших, и кикимор, и водяных и много кого ещё. Наше начальство поговаривает, что облюбовала переселившаяся вместе с нами нечисть эти места, чувствует себя здесь как дома. Ну и пакостит, соответственно тоже нехило… Недавно один из наших путейских рабочих в выходной в лес оправился чтобы грибы да орехи пособирать, так примчался он оттуда в посёлок как ошпаренный. Говорит, что в лесу на целую стаю волкодлаков наткнулся. Да ещё и хозяин его по всему лесу водил, так запутал, что насилу смог из его чар вырваться да убежать.
— Какой хозяин? — не поняла я. — Барин, что ли?
— Да не-е! — покачал головой мужик. — Какие тут могут быть баре? Лешак это был. Он его по всему лесу и таскал, чуть, вообще, в трясину не завёл.
— Так значит, — спросила я. — Самая главная и опасная нечисть здесь — это леший?
— Да кто же его знает?! — пожал плечами посыльный. — Кто тут опасный, кто не очень… Нечисть — она нечисть и есть. От неё любому крещённому человеку подальше держаться стоило бы… Никто, ведь, не знает, чего от нечистых ждать!
Вспомнив о том, как мы не так давно с моим напарником чуть ли не до полуночи гонялись за лепреконом — на вид таким безобидным и даже забавным, но на деле оказавшимся весьма опасным, я мысленно вздохнула, соглашаясь с ним. Да, всё правильно: сколь бы безвредной, а порой даже милой или смешной нечисть ни выглядела, людям лучше с ней не пересекаться и уж тем более не пытаться ей вредить. Потому, что последствия могут быть непредсказуемыми, но, по большей части крайне неприятными, а то и фатальными…
Между тем телега въехала в посёлок, представляющий собой центральную улицу, с выстроенными вдоль неё избами и несколько отходивших от неё проулков, разбегающихся в разные стороны подобно лучам. Так, что с высоты птичьего полёта он представлял собой что-то вроде сороконожки. Я знала, что пройдёт какие-нибудь двадцать или тридцать лет и Харбин преобразится, превратившись в город, застроенный каменными домами, со множеством административных зданий, гостиниц, школ, церквей и прочих строений. Но сейчас, в 1899 году его история только начиналась. Сначала посреди чистого поля было воздвигнуто железнодорожное управление, а затем вокруг него уже начали возводиться избы для семей служащих и путейских рабочих. Для тех же, кто не имел возможности или желания вести здесь своё хозяйство, была построена гостиница, куда, собственно говоря, мы сейчас и направлялись. И которая встретила нас таким шумом и гвалтом, что у меня сразу уши заложило.