«Всё дело в резонансе,» — писал он. «Когда технологии этого мира и магия Арханора настраиваются на одну частоту, грань между реальностями становится проницаемой…»
Дни слились в один бесконечный эксперимент. Максим почти перестал спать, работая над совершенствованием своей установки. Каждый новый расчёт, каждая корректировка приближали его к цели.
Его квартира всё больше напоминала место, где сходятся два мира. В одном углу гудели компьютеры, обрабатывающие сложные вычисления. В другом мерцали кристаллы, найденные в местах силы. Посередине располагалась его главная установка — странный гибрид технологии и магии, науки и чудес.
«Мы создаём что-то новое,» — говорил он своим добровольным помощникам. «Не просто мост между мирами, а новый путь, новое понимание реальности…»
Художница рисовала эскизы его установки, и её картины начали меняться прямо на глазах — линии становились ярче, цвета глубже, словно сама реальность просачивалась на холст. Музыкант создавал мелодии, основанные на частотах резонанса между мирами, и его музыка заставляла кристаллы пульсировать в такт.
«Искусство всегда было окном между мирами,» — говорила художница. «Мы просто не понимали этого раньше.»
Постепенно вокруг Максима собралась целая группа единомышленников. Каждый приносил что-то своё: научные знания, творческое видение, практические навыки. Вместе они создавали нечто большее, чем просто сумму своих талантов.
«Это похоже на то, как мы победили Моргрейна,» — думал Максим. «Тогда тоже требовалось объединение разных сил, разных подходов…»
Его дневник распухал от записей, схем, формул. На страницах перемешивались математические уравнения и магические руны, научные термины и древние заклинания. Это был новый язык, способный описать реальность во всей её полноте.
Однажды ночью, когда все его помощники разошлись по домам, Максим сидел за своим рабочим столом, просматривая последние расчёты. Метка на его ладони светилась ровным, уверенным светом, а в воздухе витало ощущение приближающегося прорыва.
«Мы почти готовы,» — прошептал он, глядя на свою установку. «Ещё немного, ещё несколько корректировок…»
За окном занимался рассвет, окрашивая небо в цвета, удивительно похожие на небо Арханора. Но теперь это сходство не вызывало тоски — только уверенность в том, что все миры действительно связаны, что все пути ведут друг к другу, нужно только найти правильную дорогу.
И где-то там, в другом мире, Лайа тоже не спала, работая над своей версией установки. Они были так близко, так близко к тому, чтобы снова встретиться…
Метка на ладони Максима ярко вспыхнула, словно соглашаясь с его мыслями. В её свете он видел новый путь — путь, который они создавали вместе, соединяя науку и магию, разум и чудо, реальность и мечту.
В последующие дни работа приобрела лихорадочный темп. Каждый новый эксперимент приносил новые данные, каждая попытка связи с Арханором становилась чётче и продолжительнее. Установка Максима росла и усложнялась, занимая теперь почти всю квартиру.
«Смотрите,» — говорил он своим помощникам, указывая на новые показания приборов. «Когда мы настраиваем частоту кристаллов в точном соответствии с электрическими импульсами, грань между мирами становится тоньше.»
Художница, которую звали Анна, создавала всё более удивительные картины. Теперь её работы не просто показывали места из Арханора — они словно открывали окна между мирами. Смотря на них под определённым углом, можно было увидеть движение, жизнь, реальные события в другом мире.
«Искусство всегда было способом преодолеть границы реальности,» — объясняла она, работая над новым полотном. «Художники во все времена были своего рода проводниками между мирами.»
Музыкант, Михаил, создал целую симфонию, основанную на частотах резонанса между мирами. Когда он исполнял её на своей скрипке, кристаллы в установке Максима начинали пульсировать в такт, а воздух наполнялся странным мерцанием.
«Музыка — это чистая математика,» — говорил он. «Но также и чистая магия. Когда мы находим правильную мелодию, реальность сама начинает петь вместе с нами.»
Старый садовник, дядя Петр, обнаружил, что растения в его саду начали меняться. Среди обычных цветов появлялись виды, которых не существовало в этом мире — словно семена просачивались через истончившуюся грань реальности.