«Просто сон», — подумал он, пытаясь успокоить дыхание. Но что-то было не так. Левая ладонь горела, словно он схватился за раскаленный металл. Максим поднес руку к глазам и замер.
На коже проступал узор — тонкие линии, складывающиеся в незнакомый символ. Они светились слабым голубоватым светом, точно таким же, как кристалл из его сна. Максим потер ладонь — узор не исчезал.
— Что за черт? — пробормотал он, вскакивая с кровати.
В ванной он долго тер руку мылом, потом попробовал спиртом из аптечки, но символ оставался на месте. Более того, когда Максим всматривался в него, ему казалось, что линии едва заметно пульсируют, как живые.
Он посмотрел на себя в зеркало. Обычный парень двадцати лет — русые волосы слегка взъерошены после сна, серые глаза покраснели от недосыпа. Ничего необычного, если не считать странной татуировки, появившейся из ниоткуда.
«Может, я все еще сплю?» — подумал Максим, щипая себя за руку. Боль была вполне реальной.
Телефон на тумбочке показывал 6:30 утра. Через полтора часа начнется первая пара, потом работа в книжном магазине, встреча с научным руководителем… Обычный день, который нельзя пропустить из-за странного сна и непонятной отметины.
Максим решил, что разберется с этим позже. Возможно, это какая-то аллергическая реакция или он случайно испачкался в чем-то светящемся. Должно же быть логическое объяснение?
Весь день прошел как в тумане. На парах он не мог сосредоточиться, постоянно возвращаясь мыслями к своему сну. Он был таким реальным, таким… живым. Максим помнил каждую деталь — запах горящего города, ужас в глазах бегущих людей, пульсацию кристалла. И эта женщина в белых доспехах… Что она хотела ему передать?
В магазине он дважды перепутал заказы и чуть не уронил стопку книг, когда метка на ладони вдруг вспыхнула ярче обычного. Хорошо, что он носил перчатки — странное свечение могло бы напугать покупателей.
К вечеру усталость достигла предела. Встреча с научным руководителем прошла скомканно — Максим едва мог сформулировать свои мысли о дипломной работе. Профессор смотрел на него с беспокойством и посоветовал больше отдыхать.
Выйдя из университета, Максим решил пройтись пешком, чтобы проветрить голову. Весенний вечер был на удивление теплым. Деревья вдоль улицы уже покрылись первой листвой, в воздухе пахло сиренью. Все казалось таким обычным, таким… правильным. И в то же время чужим, словно он смотрел на привычный мир через искажающее стекло.
Максим достал телефон, собираясь проверить маршрут до дома, но экран внезапно погас. Батарея была заряжена, но устройство не реагировало ни на какие манипуляции. В этот момент метка на ладони снова вспыхнула, на этот раз так ярко, что свет пробивался даже сквозь перчатку.
А потом он услышал звук.
Максим никогда не слышал ничего подобного — это было похоже на звон тысячи хрустальных колокольчиков, на шепот ветра в кронах деревьев, на песню, которую он знал всегда, но забыл. Звук словно проникал прямо в душу, заставляя что-то внутри резонировать в ответ.
Он огляделся, пытаясь понять, откуда идет звук, но улица была почти пуста. Редкие прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания ни на него, ни на странную мелодию. Неужели они не слышат?
Свет светофора сменился на зеленый, и Максим машинально шагнул на пешеходный переход. Звук становился все громче, пульсируя в такт с меткой на ладони. Где-то на краю сознания мелькнула мысль о приближающейся опасности, но тело словно не слушалось.
Визг тормозов он услышал слишком поздно. Яркий свет фар ослепил его, но это был не тот свет, что шел от метки. Это был обычный, земной свет, несущий с собой…
Удара Максим не почувствовал. В последнее мгновение мир вокруг него словно замер, а потом начал расплываться, как акварельный рисунок под дождем. Он видел застывшие лица людей на тротуаре, видел капли воды, зависшие в воздухе (когда успел начаться дождь?), видел искаженное ужасом лицо водителя.
А потом реальность треснула.
Максим падал. Или летел. Или плыл сквозь что-то, не имеющее ни верха, ни низа. Вокруг него кружились образы — обрывки его жизни, фрагменты сна, незнакомые картины чужих миров. Он видел кристальные города и древние леса, парящие острова и подводные королевства, существ, которых не могло быть, и места, которых не должно существовать.
Метка на ладони пылала, как маленькое солнце. Свет от нее становился все ярче, пока не заполнил собой все пространство. А потом…
Тьма.
Он приходил в себя медленно, словно выныривая из глубокого омута. Первым вернулось осязание — он лежал на чем-то мягком и прохладном. Потом появились запахи — влажная земля, хвоя, дым костра. Звуки — шелест листвы, потрескивание веток, далекий крик какой-то птицы.