В больнице Галю все любили. Она была ласковая, послушная девочка, ни с кем никогда не ссорилась и всем готова была помочь. Доктора и медсёстры говорили ей и родителям, что девочке надо учиться на врача. Нога у неё здоровой вряд ли останется, а руки у неё ловкие, работящие, к людям она добра и сострадательна… Но куда там! И тогда, и позже Галя об учёбе и не помышляла. Окончила начальные классы — и всё.
Когда она вышла из больницы, ей нужно было разрабатывать ногу. Врачи говорили: при ходьбе обязательно ступать на полную ступню. Но это оказалось очень больно и трудно. А значит затрудняло, делало медленным хождение. Галя же очень любила гулять с подружками и не хотела отставать от них. Да к тому же в том детском возрасте она и не понимала, как вредит себе.
Было лето, но она ходила в валенках — другая обувь поначалу на больную ногу не надевалась. Вот она и бегала за подружками, ставя больную ногу только на носочек. В валенках это легко делать незаметно! Когда же родители наконец догадались, в чём дело, было поздно: нога срослась неправильно и на всю жизнь осталась сильно искривлённой. Отец всегда винил себя за этот недогляд. Стоило ему лишь немного выпить — падал головой на сложенные руки, плакал и приговаривал: «Ох, Галя, Галя!» Очень он её жалел. Потому она и росла, ничего по дому особенно не делая.
Сама же Галя из-за своей хромоты комплексами не страдала. И, став девушкой, от своих подруг, как и в детстве, не отставала. С палочкой никогда не ходила. Подложит под искривлённое место ваты, натянет на ногу чулок — и на танцы! Она всегда была лёгкого, необидчивого нрава, на жизнь смотрела весело, просто. Ну и к тому же — собой хороша. Потому вскоре и появился у неё постоянный парень — «жених». Звали его Павел Олейников. Парень из себя видный: высокий, мощный, по профессии — сапожник.
Три года встречалась Галя с Павлом. В это время семья уже жила в Новохопёрске, в Бутурлиновке оставалась лишь Мария. Галя жила в семье старшей сестры. Работала она от маслозавода на товарной станции: разливала вместе с другими женщинами по бидонам постное масло, привозимое с завода цистернами. Аня, приезжавшая в родной город на лето, помнит, как носила Гале обед на станцию в бидончике, а сестра наливала ей потом в уже опустевший бидон масло…
Время шло, а «жених» так и оставался женихом. Может, он бы уже и женился на Гале, но его мать и сёстры были настроены против хромой девушки. Они пренебрежительно называли её «крива». И тогда Галя вместе с Павлом решили дело ускорить. Короче говоря, Галя забеременела.
Родителям в Новохопёрск об этом написала Мария. Отец с матерью засобирались в Бутурлиновку — «Галю замуж отдавать». И хотя Ане было уже шестнадцать лет, от неё, а тем более от Феди все обстоятельства скрывали. Но она слышала родительский шёпот, недомолвки, и кое о чём догадывалась.
Впервые родители уезжали надолго — дней на пять. Они и раньше выезжали в соседние городки продавать партии сапог, но больше суток никогда не отсутствовали.
— Как же мы будем без вас? — растерянно спросила Аня.
— А так же, как и с нами, — ответила мать.
Им наварили еду, купили большой круг халвы и квадрат пастилы. Эту пастилу, такую густую, что надо было резать ножом, дети очень любили. А теперь её оказалось так много, что все дни отсутствия родителей они только пастилу и ели.
Родители вернулись довольные. Галю замуж выдали. Свадьбы как таковой не было — переехала она жить в дом Павла, да и всё. Вскоре родила дочку Нину, но та умерла в младенчестве.
Аня бывала в новом доме сестры и поражалась бедноте этого дома. В комнате — всего одной, — практически не было мебели. Стол, вместо стульев лавки, в углу — рабочий верстак Павла… Как ли они жили у родителей, в своём доме!
Через некоторое время Галя вновь родила девочку и снова назвала её Ниной. А вскоре они с Павлом засобирались в далёкий город Геническ к Азовскому морю, где, как говорили, и белый хлеб даже есть!
Родители этого зятя, так же, как и Ивана Рябченко, недолюбливали. Был он драчливый, крикливый, суетливый, не стеснялся ругаться матом. А у Волковых это не было принято. Наверное, из-за такого характера Павла Олейникова, и переселение в Геническ прошло не так, как должно было быть. Позвал его туда друг, уже какое-то время живший там. Но этот друг сначала поехал в Геническ сам, всё разведал, нашёл жильё, устроился на работу, а потом уже вызвал семью. Павел же заявил:
— Едем все сразу!
И зимой, в морозы, они поехали с ещё маленьким, годовалым ребёнком.