— Гаррет! Мальчик мой! — Из-за стола поднялся огромный толстый человек в серо-белой рясе жреца и, раскрыв объятия, направился ко мне. — Какими судьбами? Сто лет старика не навещал!
— Здравствуй, Фор, рад тебя видеть живым, здоровым и толстым! — смеясь, я обнял старого жреца.
— Что поделаешь, служба! — рассмеялся он в ответ.
— Эй! Эй! Эй! Я все видел, старый мошенник, а ну-ка верни кошелек! — вскричал я. — Все так же не теряешь хватки, старый вор?
— Куда нам, старикам, до вас, молодых? — шутливо ответил Фор и бросил мне кошелек, который только что снял с моего пояса. — Проходи, Гаррет, к столу, я как раз собирался обедать.
— Ты всегда обедаешь, когда бы я к тебе ни пришел. Служба Саготу увеличила тебя в размерах раза в три.
— Что поделаешь, на все его воля. — Фор скорбно развел пухлыми руками. — Ты посиди, я принесу вино, твое любимое.
Он усмехнулся, подмигнул мне, а затем, пыхтя и отдуваясь, ушел в соседнюю комнату. Я сел на стул, массивный и крепкий, способный выдержать вес Фора, и положил на стол плащ с завернутым в него арбалетом.
Старый Фор, Фор — Липкие Руки. Один из самых известных в прошлом мастеров-воров Авендума, который в былые годы совершал такие дерзкие кражи из самых влиятельных домов, что об этих ограблениях до сих пор говорили в криминальном мире, а молодые воры, открыв рот, слушали и внимали, набираясь опыта. Фор был тем человеком, кто первым заметил вечно голодного и худенького подростка — Гаррета-блоху и взял его себе под крыло, начав учить не мелкому карманному воровству, а искусству Высшего Мастерства.
Десять лет он мучился со мной, пока не появился Гаррет-тень, не уступающий в мастерстве учителю. Но Фор уже давным-давно отошел от дел воровских, уйдя на службу Саготу. Добрый жрец, брат Фор, Защитник Рук. Этот титул все еще вызывал у меня приступ смеха, я просто не мог поверить, что самый удачливый и талантливый вор ушел на покой. Из всех живых существ в этом сумасшедшем и опасном мире я доверял только своему учителю и другу.
— А вот и я. — Красная физиономия Фора сияла торжествующей улыбкой. В каждой руке он нес по паре запылившихся бутылок.
— «Янтарная слеза»! — воскликнул я.
— Именно! Старые запасы, лучшее вино светлых эльфов из-за Гор карликов доставили. Цени!
— Ценю.
— Так. Закуски, думаю, хватит. — Фор оценивающе оглядел ломящийся от всяческой снеди стол.
Пробка чпокнула и вылетела из бутылки. Густое янтарное вино потекло в бокалы.
— Ну, за встречу! Рад, что не забываешь старика.
Я пригубил вино, наслаждаясь терпким ароматом. Десять золотых за бутылку — огромные деньги, и не всякий мог позволить себе удовольствие оценить эльфийское вино. Было только еще одно редкое вино, самое лучшее в этом мире, — вино орков. Но по известным причинам не каждый мог наведаться в их погреба.
— Я и не чаял тебя увидеть в ближайшие годы, малыш. По городу ползут разные слухи.
— Слухи! — Я фыркнул. — Что за слухи?
— Ну, одни говорят, что ты на ножах с Маркуном и рано или поздно это добром не кончится. Правда, пока еще не известно, для кого из вас двоих. Но ставки делаются.
— Даже так?
— Да.
— Надеюсь, ты правильно поставил свое золото? — хмыкнул я.
— А как же? Другие болтали, что Фраго Лантэн упек тебя в Серые камни, третьи — что доралиссцы усиленно ищут некоего Гаррета. Так что, малыш, это только слухи или ты вляпался в историю? — Фор испытующе посмотрел на меня, грызя лапку цыпленка.
— Не совсем слухи, — осторожно начал я. — Весь мир как будто сошел с ума, Фор.
— Сагот спаси твою заблудшую душу, — вздохнул жрец и отложил обглоданную ножку несчастного цыпленка в сторону. — Мир завис на грани большой войны, Гаррет, а тут еще ты со своими дурацкими выкрутасами. Если все, что я слышал, правда, тебе пора исчезнуть. Куда-нибудь в Низину. Хотя не думаю, что там спокойно. Неназываемый — это только начало, мои старые кости чувствуют это. Он будет толчком, тем самым фитилем, как говаривают гномы, который подожжет бочку с порохом. А уж она догадается, как взорвать наш хрупкий мир. Орки почувствуют свободу, Мирануэх сорвется с цепи, Гаррак вцепится в глотку Империям, а они — друг другу, карлики на гномов, гномы на карликов. Утонем в крови, помяни мое слово.