- Один ноль, ты уже мертва, - бросает он, отходя снова на центр зала, - Не начинай бой из стойки, этим ты даешь преимущество врагу для оценки твоего центра тяжести. Еще раз!
Алекс морщится, возвращаясь на место.
На этот раз у нее даже получается отразить первые два удара, которые он легко наносит без особого замаха, текучим и плавным движением перетекая из одного шага в другой. Но на третьем полуэльф сбивает ритм и резко делает шаг в другую сторону, одновременно ударяя сбоку и ставя ей подножку.
- Соберись, Алексина, - кончик эстока снова направлен ей в грудь, - ты снова мертва. Не подстраивайся к ритму шага противника, этим также всегда легко обмануть.
Алекс вскакивает на ноги, и минуя стойку наносит удар сверху с широкого выпада, еще удар два шага вправо, выставить блок, отшатнуться от широкого замаха и увидеть, как полуэльф раскидывает руки в стороны — ага, открылся! - бросок...
И в ту же секунду она летит кувырком, а сверху ее припечатывает тяжелое тело. Одно его колено стоит на полу, другое упирается ей в живот, а тонкое лезвие эстока, зажатого в руках, замерло в миллиметре от беззащитной шеи, на которой уже набухает кровью тонкая царапина.
- Три ноль, - тихо бросает полуэльф вставая и подавая ей руку, - но попытка была хороша. Твоя ошибка не в технике боя, Алексина, а в том, что ты не готова убивать.
- Что?
- Ты не готова убить, - повторяет Максимилиан, - и поэтому сдерживаешь себя, бьешь, будто понарошку, вполсилы.
- А мне нужно бить так, чтобы убить тебя? - взрывается девушка.
- Да, - спокойно отвечает он, гладя ей в глаза, - ты должна хотеть убить меня, тогда ты сможешь победить.
- Но я не хочу убивать, - кричит Алекс, - ни тебя, ни кого-то другого!
- Тогда убьют тебя, - тихо и бесцветно произносит он. И внезапно ударяет сильно и резко, - или ты умрешь! Бей, или я прикончу тебя здесь, глупая девчонка, если тебе нет разницы где сдохнуть!
Страх затопляет сознание, в словах полуэльфа не просто угроза, а констатация факта. Алекс какое-то время удается отбиваться, пятясь к стене, но Максимилиан не дает ей опомниться и перегруппироваться, каждый удар откидывает ее назад, руки уже ломит, в ушах начинает звенеть, она пытается собраться, но вдруг тонкий кончик эстока пропарывает рукав и врезается в кожу. Боль вспыхивает искрами, оглушая и сметая самоконтроль.
Алекс уворачивается от очередного выпада мужчины, делает прыжок в сторону, резко сбивает ритм шага и бьет чуть снизу и сбоку. Почти достала! Еще разворот, блок, поднырнуть под руку, ударить ногой в голень… Он отшатыватся и она делает шаг вперед, не давая опомниться, направляя острие в грудь…
И вдруг чувствует, как летит по инерции вперед, схваченная за запястье. Не думая, на одних инстинктах, ставит ему подножку и понимает, что не может уже удержаться на ногах. Эсток Алекс вонзается в пол срезая прядь у виска полуэльфа, а она мешком падает на него сверху.
- Неплохо, - глаза в нескольких дюймах от нее улыбаются, сбившееся дыхание шекочет подбородок, - вот это уже неплохо. Только пожалуйста, в следующий раз чуть меньше экспрессии, эмпатически это ощущается... довольно жестко, - морщится он.
Ойй-йй! Она же совсем забыла, что он еще и эмпат! Неловко Алекс скатывается в сторону и встает, пряча глаза, он легко поднимается следом:
- Ты поранил меня, - укоризненно бросает девушка.
- Знаю, прости, но по другому заставить тебя бить в полную силу не было вариантов, - он осторожно касается тонкими пальцами окровавленного плеча, - очень больно?
Алекс молчит, не зная что ответить, ярость и страх потихоньку отступают, приводя на смену эмоциональному взрыву апатию и болезненное отупение, а Максимилиан между тем тихо продолжает:
- Нельзя научиться жизни, сидя дома и не делая никаких действий, нельзя научиться реальному бою, не почувствовав себя на краю смерти, и невозможно победить, если не готов идти до конца, - легкое, почти незаметное касание по щеке, - мне действительно жаль, что я причинил тебе боль, Алексина, но лучше ты поймешь эти простые истины в тренировочном бою, чем в реальном, когда может быть поздно.
- Я тебя тоже достала таки, - она через силу поднимает взгляд и смотрит ему в глаза — снова теплые.
Максимилиан недоуменно касается виска, смотрит на пальцы, испачканные кровью и вдруг начинает тихо смеяться. Алекс впервые слышит его смех, и напряжение, до этого тугой пружиной свернувшееся в груди, вдруг начинает отпускать.