Вронежский вручил им полный кошель таких монет. «На необходимые нужды». Кошель тут же прибрала к рукам Аглая, первым делом заказав у приезжей портнихи по паре новых платьев: себе и Нонне. Долго смотрела в журнале на отрисованные эскизы детских платьев, но не заказала. Выбранное платье для Нонны показалось той неприлично роскошным, но Аглая одним взглядом пресекла попытку протеста.
Через неделю платья были готовы. Нонна потрясённо разглядывала бледно-розовое, нежнейшего цвета утренней зари платье и не сразу нашла слова. Она в восторге подняла глаза на Аглаю, которая довольно ухмыльнулась и отмахнулась: не благодари! Впервые за прошедшие две недели Аглая искренне улыбалась.
Но и не замечать странностей Нонна не могла. Сразу же после отъезда Вронежского на фронт к заднему крыльцу через заросли пробрался худенький юноша, совсем ещё мальчик. Скрыв лицо капюшоном и постоянно оглядываясь, чем ещё больше привлёк к себе внимания, он затейливо постучал в дверь. Потом они с Аглаей долго о чём-то переговаривались в темноте подсобки, а после мальчик ушёл тем же путем, что и пришёл. Поначалу приходил только этот мальчик, затем начали приходить и другие люди, по одному, по двое, по трое. Каждый раз по двери стучали пальцами затейливый сигнал. Каждый раз Аглая бросала все дела и торопливо выбегала. Каждый раз Нонна ждала объяснений.
Долго набираться смелости не пришлось, хорошее расположение духа Аглаи от обновки могло быть крайне мимолетным, а потому стоило поторопиться.
— Что за люди приходят к тебе через заднюю дверь? — выпалила Нонна. Аглая сверкнула волчьими глазами и снова ухмыльнулась:
— Я уж думала, ты никогда не решишься спросить.
Как оказалось, Аглая участвовала в составлении прошения Баронессе от тех, чьих детей под предлогом спасения от обстрелов увели в лабораторию. Таких оказалось не мало. Почти тридцать детей были разлучены с матерями. Около двадцати семей лишилось своих малолетних отпрысков, в то время как новоприбывшие семьи никто не разделял и не разлучал. На прошение был получен резкий отказ, что вызвало недовольство среди переселенцев-старожилов. Этим не упустили возможности воспользоваться недовольные властью Баронессы, подначивая свергнуть её. Нонна здраво рассудила, что у Баронессы, как и у любого политика, есть сторонники и противники, но осудила участие Аглаи в подобных подпольных играх.
Вронежский приехал на рассвете, ровно к очередному собранию на импровизированной площади — пустующем месте между старыми домами и общими жилыми строениями, где ранее лежали стройматериалы для построек. Сейчас здесь возвели помост и застелили его голубым полотном. По обеим сторонам развевалось два флага: шишка на голубом и сова на чёрном.
Вронежский вышел из своей спальни мрачнее тучи. Он был одет в старомодный парадный военный мундир, поверх которого накинул чёрный плащ с серебряными пряжками. Начищенные до блеска высокие сапоги прогрохотали по лестнице и вынудили Аглаю оторваться от зеркала, перед которым она заплетала косу. Заметив в руках у графа серебряную маску совы, она фыркнула:
— Не поможет, все прекрасно знают, кто ты.
Вронежский не удостоил её ответом и сразу же вылетел из дома, оглушительно хлопнув дверью. На площадь Нонна и Аглая пришли вдвоем. Как оказалось, такие же маски носили все особо приближённые к Баронессе. Председатель надвинул сову на лоб, чтобы тень от маски защищала глаза от ослепительного — не смотря на середину третьего месяца лета — солнца над головами.
Баронесса поднялась на помост одетая, как позже описала Аглая: «в мужской мундир с криво обрезанной юбкой». Высокий ворот закрывал шею до самого подбородка. От блеска пряжек на солнце болели глаза. Голову покрывал тюрбан с огромным кулем под затылком. Словно под плотным чёрным бархатом пряталась толстая длинная коса.
— Ну, точно баба! — громко выдохнул кто-то справа от Нонны.
Следом за Баронессой поднялся Вронежский, наглухо скрыв лицо маской, а голову — капюшоном. Граф занял место у дальнего края помоста справа от Баронессы. После графа показался второй особо приближённых. В отличие от Вронежского он был одет лишь в полевую форму, а лицо маской не скрывал и держал её в руках. При виде него Аглая, стоящая за плечом Нонны, скрипнула зубами от злости.
Вторым поднявшимся на помост был Зиги. Он занял место слева.