Августина растолковала улыбку как приветствие и сухо кивнула. Её нетерпение выдавал лишь подергивающийся под подолом кончик туфли. Едва дверь за дворецким закрылась, держащаяся на лице маска спала и девушка дрожащим голосом торопливо заговорила:
— Прислали предписание уничтожить виноградники. Приезжала комиссия, они сочли наши доводы недостаточно убедительными. Разрешили оставить только один. Для личного пользования, — лицо Августины перекосилось, но плакать она не собиралась. — Я не знаю, что мне делать и как спасти виноградники отца. Столько лет, столько труда вложено и всё уничтожить из-за дурацкого закона хлюпика, который пить не умеет и блюёт за портьерами⁈
Стефан с усилием подавил усмешку. Ситуация была прескверной. Для Плевако виноградники были единственным источником дохода. Годовой доход с адвокатской конторы едва перекрывал содержание крохотного особняка и самой Августины.
— Придётся снова влезть в деньги Вронежских, — Стефан покачал головой. — Я уже прилично задолжал брату. Вездесущий Иблис перекрыл ещё один канал поставок. Что ему не сидится в своём отделе по наследственным делам⁈
— Может, предложить ему долю от поставок?
Стефан сел в кресло и закинул ногу на колено.
— Нет… боюсь, тут личные счёты. Он лицемерно улыбается, набивает нашим табаком свою трубку и чужими руками уничтожает все наши источники дохода, словно сорняки. Он отравляет жизнь всем, кто связан с Вронежскими.
— Но даже это не убедит тётушку разорвать помолвку, — мрачно изрекла Августина и поднялась с кресла.
— Оставила бы ты эту затею… — начал было Стефан. — От Иблиса тебя это уже не спасёт…
— Проблема не во мне, а в твоём брате, — резко перебила его девушка, направляясь к дверям. — А я не собираюсь ходить в невестах до собственных похорон! Гораций бормотал, что ты ждёшь гостя. Поговорим позже.
Выходя из гостиной, она едва не столкнулась с ожидающим за дверью посетителем, но удачно разминулась и растворилась в сумраке коридора.
Окинув взглядом долговязую фигуру с нелепо приделанной головой на тонкой шее, Стефан вгляделся в мрачный коридор за спиной посетителя, не к месту подумав, что Августина становится похожа на его мать больше, чем на собственную.
— Входи, Тремс, — барон Ашпер приглашающе махнул рукой в сторону кресел перед собой.
Вот ещё один ненавистник его брата, к счастью, продажный. Стефан не обладал столь же сильным даром считывания чужих мыслей, как у Дэниела, зато хорошо умел убеждать. А убеждение помноженное на продажность делали Тремса надёжным посредником. Даже если захочет, предать не сможет — тут уж Стефан как следует постарался. Барон Ашпер откровенно гордился тем, как сумел обезвредить такого изворотливого угря, как Тремс. Не обошлось без остаточного воздействия Вронежского, который слегка переусердствовал, сминая защитные грани сознания Каща (или же встретил ярое сопротивление и сделал это умышленно), но результат превзошёл все ожидания.
Тремс аккуратно вытащил из-за пазухи сложенный сероватый лист и расправил его на столике перед бароном Ашпером. Стефан окинул взглядом изображение, узнал брата и невозмутимо поднял глаза на посетителя.
— Что это?
— Первая газета нашей независимой республики, — с такой нескрываемой гордостью ответил Тремс, словно лично напечатал её.
— Война ещё не выиграна, — холодно заметил Стефан.
— Наступление остановлено, а воздушная атака не привела к ожидаемому хаосу. Наш народ только сплотился и объединился в борьбе с врагом.
Поток хвальбы о единстве, республике и спасительнице Баронессе следовало остановить немедленно. Стефан достаточно выслушал в первую встречу с Тремсом и не желал слушать снова. Он вскинул руку.
— Поговорим о деле.
Кащ замолк, растерянно хлопая рыбьими глазами, и крайне неохотно начал излагать свой план и условия.
После его ухода, Стефан поднялся в свой кабинет, рухнул в кресло и закурил. То, что предлагал Тремс было рискованно. Никто не решался провозить товар через туманную пасть Аномалии, разверзшуюся на все бывшие земли рода Орефица. Никто, кроме безумца Тремса и его шайки.
Одним богам известно, что творится в белом сумраке.
Рисковать жизнями собственных людей Стефан не хотел. Тремс клялся, что лучшего проводника в Аномалии не найти, и просил за свои услуги «скромные» три процента от продажной стоимости товара и ещё два сверху, если на территории Аномалии провоз будет осуществляться его наемниками. Итого пять.