— Вронежский собирается жениться, — без лишних предисловий выпалила баронесса Ашпер. Едва успевшая сесть напротив Августина от неожиданности резко выпрямила спину.
— Это невозможно, — возразила она и вскинула руку, продемонстрировав тётушке кольцо: — Это же самое настоящее самоубийство.
Баронесса Ашпер скривила губы и смерила племянницу взглядом, отчего та покраснела и нервно вскинула подбородок.
— Я не собираюсь обсуждать сейчас, возможно это или нет, — с расстановкой произнесла Мишель. — Я знаю точно, что Дэниел собрался жениться. Как можешь легко догадаться, не на тебе.
Мозг Августины лихорадочно соображал. Судя по нервозности тётушки и пятнам на её шее, Мишель не лукавила. Однако что-то во всей этой ситуации казалось странным…
— Откуда Вам вообще известно о Вронежском? Мне казалось, у Вас и Стефана нет с ним связи после начала восстания, — после небольшой паузы поинтересовалась Августина.
— Я не намерена отчитываться перед тобой о своих источниках информации, — накинулась на неё Мишель. — Вронежского необходимо остановить! Собирай вещи, мы немедленно выезжаем в Соснопень!
— Куда⁈ Тётушка, Вы в своём уме? — ошарашенно воскликнула Августина.
Мишель подобрала юбки и встала. К чаю и лёгким закускам она даже не притронулась.
— Я в своём уме, — холодно процедила баронесса Ашпер, — в своём ли уме мой дражайщий племянник — сильно сомневаюсь.
— Но как мы попадём в Республику, ведь там боевые действия?.. — залепетала Августина, напуганная настроем тетушки, но та её перебила:
— Это не твоя забота. Собирай вещи, в полночь я заеду за тобой.
— Тётушка, это безумие! — воскликнула Августина. На секунду ей показалось, что веер баронессы Ашпер сейчас обрушится на её ни в чём не повинную голову.
— Августа, девочка моя, неужели ты позволишь Вронежскому окончательно уничтожить твою репутацию? — обманчиво ласковым голосом проговорила Мишель. — Вашу помолвку никто не расторгал. Нам нужно поторопиться, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу. Он вот-вот женится.
Усилием воли Августина подавила радостную улыбку на своём лице. Неужели тётушка действительно собирается наконец расторгнуть их с Вронежским помолвку?
Корнелиус уже заканчивал вносить записи хода своего эксперимента, когда шкрябающий звук за оконным стеклом привлёк его внимание. Уже стемнело и графу Ланцу пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть незваного гостя. С некоторым удивлением он открыл окно и впустил нелепо шагающего на пяти лапках паучка-почтальона. Того самого, второго из двух, которого он любезно предоставил Дэниелу Вронежскому, когда попросил его разыскать свою дочь. Первый добрался до Магистра в конце весны и передал тому записку от Ванессы. Отправлять паучка-почтальона напрямую отцу упрямица не стала принципиально, хотя знала наверняка, что Магистр изымет робота и утилизирует.
Теперь же паучка получил и Корнелиус. Дрожащими руками старый граф подхватил почтальона под тонкие металлические лапки и переставил на стол, гадая, кто же отправил послание: граф Вронежский или сама Ванесса? В дороге паучок потерял три лапки и смял туловище, из-за чего дверку заело.
Поцокав, Корнелиус потянулся за инструментами. Спустя час кропотливой работы ему удалось извлечь размокшую записку. Текст был безнадёжно смазан, но благодаря размашистому почерку Дэниела Корнелиус разобрал единственное слово, которое было в записке. Воронец. Родовое гнездо Вронежских. Старого графа охватило необычайное волнение. Ему необходимо было попасть в Соснопень.
Время было позднее, но граф Ланц надеялся, что Мишель ещё не легла и сможет его принять. Наспех одевшись, Корнелиус запер дом и запрыгнул в поджидающий экипаж. Он попросил дворецкого отловить извозчика, чтобы не тратить время на ожидание, пока подготовят лошадей и графскую карету.
В особняке Ашперов свет горел на первом этаже и в левом крыле на третьем этаже. Корнелиус торопливо выскочил из экипажа и устремился по засыпанной белым гравием и светящейся в лунном свете дорожке, ведущей к дому. Дверь открыл недовольный дворецкий, с презрительным прищуром осматривая непрошенного гостя.
— Я к госпоже, — начал было Корнелиус, когда из-за спины дворецкого раздался требовательный голос Стефана Ашпера:
— Гораций, впусти графа Ланца и проведи в малую гостиную. И принеси чай.
Дворецкий молча кивнул и с поклоном впустил старого графа Ланца в дом. Корнелиус поражённо озирался, он ранее никогда не был в доме Ашперов, слышал, что покойный барон был неприлично богат, но чтобы настолько… Малая гостиная была вдвое больше гостиной в его городском доме, и даже гостиная в почти заброшенном родовом гнезде Ланцев с трудом выдержала бы соперничество.