Рядом со столовой стояло административное здание, про которое говорила Аглая. Общежитие. Как только девушки закончили развешивать белье и приводить в порядок душевую, к нему в итоге и направились. Здание практически полностью уцелело, даже крыльцо с покатой крышей больше пострадало от времени, чем от разрушений. На двери углем начерчена спираль с белой обводкой. Нессу снова передернуло.
Девушки вошли в дверь, Аглая попросила подождать и унеслась вверх по лестнице.
В тамбуре темно и очень тихо.
Несса прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Совсем иначе девушка представляла себе миссию. Она была проста, как ей казалось: пробраться в Мракоград, добраться до Баронессы — это было легко, так как самозванка активно выступала и агитировала народ. Описать внешность и отправить послание, а далее действовать по обстоятельствам: либо вернуться, либо остаться для выполнения поручений. А в итоге Несса застряла на первом же перевалочном пункте, еще и потеряла трое суток. И продолжает напрасно тратить время. Ещё и начальник лагеря оказался тем, кого считают чуть ли не героем, пропавшим без вести, а на самом деле он дезертировал по другую сторону баррикад. Стоит ли упоминать его в отчете? Несса решила, что стоит, раз иных полезных сведений нет. Она напишет записку как только представится такая возможность. До границы здесь было недалеко, если она правильно поняла.
Осталось придумать, как передать записку на ту сторону.
Глава 5
Появление Мишель на пороге не стало для Корнелиуса неприятным сюрпризом, однако он был раздосадован, что его уединение прервали второй раз за неделю.
— Мне кажется, я дала тебе достаточно времени, Корнелиус, чтобы ты обдумал моё предложение, — вместо приветствия сказала Мишель, едва дверь закрылась за её спиной.
«Достаточно времени» в представлении Мишель равнялось трём дням.
Корнелиус ничего не ответил, лишь жестом пригласил незваную гостью пройти в гостиную. Мишель вошла и с видом королевы устроилась на диване. Медленно повернув голову к хозяину дома, она смерила его взглядом и произнесла:
— Я не приму иного ответа, кроме согласия.
Корнелиус беззвучно хмыкнул. Он не ожидал иного. Мишель была крайне предсказуема, когда не пыталась соответствовать роли светской благовоспитанной леди. Если бы у женщин был доступ к настоящей власти в Совете, баронесса Ашпер давно бы его возглавила. Много лет она довольствовалась лишь подковёрными играми, вращаясь в обществе жен высокопоставленных чиновников и — как результат — освоив в совершенстве искусство плетения интриг.
Однако сейчас Мишель придерживалась другой тактики. Она вела себя, как напористая, упёртая и наглая шестнадцатилетняя девчонка, которую Корнелиус не видел уже больше сорока лет. Она точно знала, чего хотела, и знала, как этого добиться.
Корнелиусу на мгновение показалось, что он снова обыграл её в шахматы в беседке возле усадьбы Вронежских, чем вызвал крайнюю степень негодования. Ему чудилось, то Мишель вот-вот начнёт требовать вернуть её ладью, которую минутой ранее съела его пешка, что тут же поставила шах королю. За мгновение до того, как девчонка в ярости швырнёт шахматную доску на выложенный мозаикой пол, из-за кустов белой гортензии покажутся две хрупкие фигурки Мелиссы Вронежской и Изабель. Их появление сдержит отчаянный порыв и спасёт от гнева проигравшей молочной сестры юной хозяйки дома. Одного укоризненного взгляда льдисто-голубых глаз графини Вронежской достаточно, чтобы Мишель поджала губы и смирилась с несправедливым поражением её короля.
Сейчас Корнелиус ощущал себя тем самым королём, которому поставили шах пешкой. Теперь же в арсенале Мишель было целых два ферзя: деньги и статус для его дочери. Этой сделкой Корнелиус мог смыть позор со своей семьи.
Он не мог спокойно работать, постоянно обдумывая предложение баронессы Ашпер.
В сыне Мишель — Стефане — текла кровь древнего рода Вронежских, кроме того, он являлся его прямым потомком. По крови, но не по статусу. Тем не менее, это было слияние двух древнейших родов Великих. Ланцы и Вронежские не заключали браков уже более пятнадцати поколений. Даже побочные ветви не пересекались из-за того, что два семейства хоть и граничили владениями, но придерживались разных принципов. Вронежские стремились укреплять своё положение в обществе, заключая браки исключительно с официально признанными потомками фамилий. А огромное древо Ланцев украшали не только имена простолюдинов и младших наследников семейств, но и хитро запутанные сплетения собственных ветвей. Ланцы придерживались практики «возвращения крови в род», заключая браки между дальними родственниками. Таким способом род получал приток свежей крови, но и не терял драгоценную силу.