Брак с прямым наследником рода Вронежских выглядел как отчаянная попытка возродить силу и не дать угаснуть загнивающему семейному древу Ланцев. Корнелиус держался в стороне от светских сплетен, но понимал, что этот шаг может окончательно перечеркнуть будущее его дочери в Свете. Имя Ванессы перетрёт в порошок каждая сплетница высшего общества. Дочь и так не получала приглашения выше третьего ранга: её уделом были домашние балы обедневших — но все ещё имеющих вес в обществе — друзей отца. Когда прошёл слух об отсутствии у Ванессы силы, её перестали приглашать даже на Традиционный бал пятого месяца, куда приглашались все семейства Вечных, а он считался балом второго ранга. Тем более не приходилось мечтать о получении приглашения на Бал Совета или Великий новогодний бал.
Нельзя сказать, что сама Ванесса была расстроена таким положением вещей — её мало интересовали балы и светская жизнь. Но — на взгляд Корнелиуса — дочь относилась к этому даже слишком легко, ей стоило проявить больше усердия, чтобы закрепить своё шаткое положение. Юную графиню Ланц интересовали лишь экспериментальные механизмы отца, библиотека и собрания у Магистра. На Второго заместителя по наследным делам Корнелиус возлагал большие надежды, пока не понял, что самого Ренольда Иблиса больше интересует его тайное общество, чем положение дочери старого знакомого в Свете.
Под влиянием Магистра Ванесса начала носить кожаные брюки со свободными рубашками вместо корсетных платьев и удобные ботинки вместо вечно жмущих туфель. Часами пропадала в лесу или на заднем дворе, каждый раз возвращаясь взмокшей и пропахшей потом.
Кроме того, Корнелиус не был уверен, что Магистр знает, кем является его юная последовательница. Назваться чужим именем было в духе его Ванессы.
Интерес своей дочери к политике Корнелиус также не одобрял. Ванесса поддерживала консерваторские решения Императора и бурно осуждала реформаторские решения Баронессы. Дочь вряд ли отдавала себе отчёт, что поддерживает устои, благодаря существованию которых общество Вечных вычеркнуло её как бракованную безделушку.
Мишель раздражённо вздохнула, прерывая поток мыслей Корнелиуса. Ланц нахмурился, вспомнив, что в его доме гостья и ему следует дать ответ.
— Ты ожидаешь от меня положительный ответ, однако позволь напомнить о рисках, — медленно начал Корнелиус. — Ситуация в обществе накаляется с каждым днём в связи с… недавними событиями. Шаткое положение наших детей может пошатнуться и обратиться в ничто. Свет сплочается вокруг Императора и становится всё более консервативным. В столице не поддерживают реформы Баронессы и…
— Тебе стоит читать что-то кроме пропагандистских хроник, Корнелиус, — насмешливо скривила губы Мишель, стрельнув глазами на свежий выпуск «Вечерней правды». — Тогда бы ты знал, что истина далека от того, что пишут прогосударственные корреспонденты. Многие устали от бесконечного закручивания гаек и поддерживают реформы Баронессы. Например, реформу свободного выбора и отмену браков исключительно между равными. Браки должны заключаться по любви, а не ради угоды традициям или договорённостям.
— Разве твой собственный брак с Эдгаром Ашпером не был браком по договорённости? Какую сумму отдал старый граф Вронежский, чтобы старик Ашпер согласился на брак своего старшего сына с дочерью горничной?
Лицо Мишель на мгновение перекосилось, но она быстро взяла себя в руки и прошипела сквозь зубы:
— Мы с Эдгаром любили друг друга, а… — баронесса Ашпер замешкалась и, чтобы скрыть это, кашлянула, — граф Вронежский уладил вопрос с несговорчивым старым бароном.
— Старый граф Вронежский уладил вопрос, а твой единственный сын оказывается его прямым потомком и не имеет никаких родственных связей с Ашперами. Забавно получается, Мишель.
Шея Мишель покрылась пятнами под густым слоем белёсой пудры.
— Я не хочу сделать положение своей дочери ещё хуже, Мишель, — заметил Корнелиус.
— Официально мой сын барон Ашпер, а не внук Вронежского!
— Однако каждой собаке в нижнем городе известно, что твой сын — кровный брат графа Дэниела Вронежского, не говоря уже об их внешней идентичности, — продолжал издеваться Корнелиус.
— Я могу расценивать твой ответ, как отказ, Корнелиус? — краска залила виски баронессы.
— Пока ты не откроешь мне истинные мотивы этого брака, я не дам тебе ответ.