— Я его припрятала для лучших времён, — лучезарно улыбаясь сообщила Аглая, любуясь платьем в руках. — Думаю, что времена настали. Как тебе?
— Красивое, — осторожно ответила Несса, не рискуя огорчать, что это платье будет маловато блондинке. Аглая просияла ещё больше:
— Оно твоё. Его нужно немного ушить, и… тут следы чернил, но это не страшно, я уже придумала, как их можно скрыть, — продолжала тараторить старшая санитарка. Пламенная речь Аглаи о переделках платья длилась целую вечность, и наконец она вновь переключилась на обсуждение прощального вечера. Блондинку совершенно не заботило, что речь превратилась в монолог, она с самозабвением продолжала сыпать деталями и подробностями подготовки.
Несса начала ощущать легкий мысленный перегруз от обилия информации, которая по большей части была бесполезной. К чему ей знать полное меню блюд, что будут готовить на вечер? Какого цвета бумажные фонарики будут висеть над танцполом, а какие — над столом? В конечном итоге, Аглая подхватила Нессу под руку и вытащила из пристройки, продолжая засыпать подробностями о подготовке к вечеру.
У Нессы начала побаливать голова в области висков.
Бодрым шагом Аглая неслась к задней части административного здания, где располагалось крыльцо склада. Распахнув скрипящую дверь, она затолкала Нессу внутрь и развернулась на пятках.
— Нонна тебе всё объяснит! — послышалось из-за спины стремительно удаляющейся блондинки. Позади Нессы послышался смешок.
— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — развела руками Нонна, сидя сверху под самым потолком на огромном тюке. Несса запрокинула голову и прищурилась.
— Чем ты там занята?
— Пытаюсь найти рулоны с мешковиной, но после каждой инвентаризации Аглаи найти что-либо практически невозможно, — Нонна поднялась на ноги и, согнувшись, скрылась в глубине склада. Глаза Нессы постепенно привыкали к темноте, и она смогла разглядеть помещение. Всё огромное пространство первого этажа было забито тюками, ящиками и свертками. Блёклые полосы света проникали в щели между досок, которыми были заколочены окна.
— А зачем они тебе? — Несса осторожно двинулась по узенькой дорожке между тюками и коробками, разворачивая пальцами наколотые клочки бумаги и вчитываясь в надписи. Свечи, мыло, женская одежда, книги, постельное белье. От мешков пахло пылью и плесенью. Казалось, всё было свалено без разбора.
Из глубины склада послышался тяжелый вздох и приглушённый звук падения.
— Нонна?
— Я в порядке, — чихнув, девушка показалась впереди на свисающем краю кучи мешков. — Не ходила бы ты снизу, завалит ещё. Лезь наверх.
— Зачем тебе мешковина? — повторила Несса, спиной двигаясь к выходу, чтобы обойти груду и вскарабкаться наверх.
— Вронежский готовит лагерь к эвакуации, первая волна поедет уже на следующий день после прощального вечера. Пока это всё в строжайшем секрете, — Нонна громко чихнула и продолжила, потирая нос, — официально объявлено, что эвакуировать начнём через неделю… — девушка ещё раз чихнула. — Во избежание паники… — и ещё раз. — Поэтому нужно подготовить мешки.
— Которые нужно ещё и сшить, — догадалась Несса, осторожно ставя колено на висящие с краю мешки.
— О, да-а… — протянула Нонна, закалывая на затылке узел из косы. — Поэтому пока все остальные готовятся к празднику, мы с тобой занимаемся общественно-полезным делом.
Несса хихикнула.
— Я посмотрю, как ты будешь хихикать после тысячного сшитого мешка.
— Примерно, как от бесконечной писанины в канцелярии.
Девушки прыснули.
Дэниел заглянул в канцелярию, но Нессы там не было. Его бровь раздражённо дернулась. Где носит эту ходячую катастрофу?
Граф внимательно оглядел помещение. Кажется, она ушла совсем недавно и не закончила работу. Вопреки обыкновению, том инвентарной книги лежал поперёк стола, а не занимал своё законное место на полке архивного шкафа, который уже ломился от их количества. Между исписанных неровных листов торчал заломленный кончик страницы. Дэниел тихо цокнул. Так торопилась, что замяла страницы? Девочка–катастрофа не переживёт эту катастрофу.
Граф аккуратно приподнял страницы тома и с неприятным изумлением вытянул жёлтый смятый пергамент. Под размашистым почерком он с неудовольствием узнал руку своего давнего врага — Второго заместителя по наследным делам, человека, который уже десять лет отравлял ему жизнь.