Сжавшиеся челюсти заныли. Дэниел со злостью обдумывал способы публично наказать Тремса. Он перешёл всякие границы! Перед глазами всплыл фрагмент вчерашнего вечера. Кто-то упал со смотровой вышки. Кащ ответит и за это. Он ответит и за испорченный прощальный вечер, и за каждого раненого в результате бунта. Вронежский отчаянно гнал мысли о том, что кто-то из отряда мог погибнуть.
Погружаясь в тревожный сон, Дэниел вспомнил, что на рассвете ожидается нападение тварей. Он пытался скорректировать графики и расчёты, так как появление тумана и расширение зоны аномалии не всегда означало появление тварей. Но проще оказалось ожидать их каждый раз, когда сгущался туман. Твари словно копили силы и временно не совались в лагерь.
Очнувшись от сна, Дэниел раскрыл глаза и едва не вскочил на ноги, если бы не затёкшее тело и тяжесть на груди. В подвале лениво клубился густой туман. Светало и узкие прорези окон пропускали тусклый свет. Вронежский попытался выпрямиться или хотя бы размять плечи, после чего прислушался.
Внутреннее чутьё не сообщало о близости тварей. Кажется, в этот раз существа вновь решили придерживаться тактики залегания на дне и накапливания сил.
Мысленно обругав себя за то, что считает тварей существом разумным, Дэниел подтянул ногу и согнул её в колене. Одеревеневшие мышцы протестовали и разбрасывали миллиарды острых игл. Граф стиснул зубы и втянул воздух. Демоны…
Послышались шаги.
Вронежский напрягся и тут же облегчённо выдохнул, распознав Эдгара.
— Дэн? — тихо позвал его верный соратник.
— Мы тут, — шёпотом откликнулся Дэниел. Эдгар сориентировался и обошёл ряды ящиков. — Как обстановка в лагере?
— Ночка выдалась непростой, — помявшись, ответил Эдгар и медленно начал разбирать баррикаду. — Подавить бунтовщиков удалось, хоть и с некоторыми потерями.
— Сколько человек пострадало?
Эдгар молча работал, и Дэниел нахмурился. Ему известен был непростой характер своего соратника и как тот ревностно относился к своей работе. Молчание Эдгара не сулило ничего хорошего. Скорее всего потери были огромны.
— Двадцать три человека пострадали и размещены в госпитале, из них двенадцать детей, — сухо начал Эдгар. — Восемь сектантов пришлось ликвидировать, часть скрылась в лесу. Тремса нигде не можем найти, мерзкий гад спрятался. Из отряда пять ранены, один погиб. Скинули с вышки в начале бунта.
Дэниел подсчитывал в уме. Эдгар добрался до графа и отставил последние ящики в сторону, полностью освободив путь.
— Раненых необходимо вывезти. Погибших похоронить, — Дэниел убедился, что Несса крепко спит и передал её в руки Эдгару, затем с трудом поднялся сам. Затёкшие за ночь от неудобной позы на холодном полу мышцы нещадно ныли. С тихим стоном граф размялся и встряхнул ногами.
— Я распорядился перенести время отъезда на полдень, — тихо прогудел Эдгар, двинувшись к выходу. И резко остановился. — Эти уроды взорвали кухню и вход на продовольственный склад завалило.
— То есть, мы остались без кухни?
— Функционирует только полевая.
Дэниел выругался себе под нос. Это было плохо. Очень плохо. Без нормальной кухни они не смогут обеспечить полноценным питанием лагерь с населением почти в тысячу человек.
Они медленно двигались по подвалу под полуразрушенным заводом почти наощупь. Впереди зиял голый проем. Дверь с другой стороны строения была раскурочена и валялась в руинах.
Эдгар ускорил шаг и направился прямо к административному зданию. На пороге, обхватив себя руками и зябко поеживаясь, стояла Нонна в легкой кофточке поверх праздничного платья. Она выглядела так, как будто даже не ложилась. Дэниел посмотрел на её темные круги под глазами, растрёпанную прическу и придержал дверь, пропуская и Эдгара с Нессой на руках, и Нонну.
Обеих девушек уложили спать на кровати Нонны, которая ещё некоторое время сопротивлялась и порывалась пойти помогать. Лишь после появления на пороге комнаты Аглаи, санитарку удалось убедить поспать хотя бы пару часов. Аглая выглядела бледной и измученной, но утверждала, что успела выспаться в госпитале.
Подозрения Дэниела, что никому из сотрудников лагеря не удалось поспать ночью только усилились, когда они втроём вышли из административного здания и приблизились к палаткам отряда. На тренировочной площадке лежали тела, прикрытые отрезами мешковины. Граф начал ощущать гнетущее чувство вины, что был в относительной безопасности и даже смог подремать несколько часов, когда остальные разгребали последствия вчерашнего бунта.