Стефан заметил состояние матери:
— Я знаю, что ты мечтала о дочери. Знаю, что ношу её имя.
Мишель посмотрела на сына со слезами на глазах. Стефания. Она мечтала о дочери с золотистыми локонами и синими глазами покойного мужа. Эдгар любил бы её больше нерождённого сына. Но Стефан никогда не был заменой дочери. Даже в младенчестве он мало походил на девочку, которую себе часто представляла по ночам у колыбели в мечтах Мишель. Волосы крохи отливали льном, напоминая волосы его матери. А глаза… Младенческая синева неизбежно выцветала, превращаясь в сизый лёд. Баронесса Ашпер осеклась, испуганно поймав себя на мысли, у кого сын мог унаследовать такой цвет глаз. Говорить о таинственном отце близнецов было чревато последствиями и по истечению пятидесятилетнего срока.
— Я любила и люблю тебя как родного, — несмело подала голос после продолжительного молчания Мишель. Стефан тепло улыбнулся матери:
— В этом моё преимущество. Так какой у тебя план? — заметив колебания матери, мужчина осторожно надавил: — Доверься мне, матушка.
— Ты не одобряешь моего решения касаемо Августины, — Мишель сложила на коленях руки и поджала губы.
Стефан тихо и едко рассмеялся.
— Матушка, — начал он с ехидной улыбкой, — моя детская влюблённость в Августину давно перешла в братскую любовь. Неужели ты не поняла этого, когда я привёл в наш дом… — Стефан осёкся и нахмурился. Не стоило поднимать эту тему при матери. Она тогда не одобрила его выбор и, казалось, сочувствие к сыну не могло перевесить чувство радости избавления от нежеланной невестки.
— Ты так и не смог разлюбить Изабеллу, — понимающе кивнула Мишель. В её голосе звучала горечь. Она задумчиво провела пальцами по подолу и произнесла: — Твоей невесте не стоит знать о твоих прошлых симпатиях.
Стефан едва не скривился, услышав, как мать охарактеризовала его чувства к покойной. Симпатия!
— Главное, чтобы у самой невесты не было подобных симпатий в прошлом, — едко прищурился мужчина, тряхнув коротко остриженными волосами. Мать хмыкнула и неопределённо повела рукой в воздухе.
— Я пристально наблюдала за избранницей, она была красноречиво равнодушна к своему прошлому жениху, деревенскому неотёсанному чурбану. Как Ланцу могло прийти в голову дать согласие на столь безнадёжный брак? — задумчиво проговорила Мишель. Руки её теребили веер, поправляя нашитые серебрянной нитью кружева.
— Мы можем доверять Ланцу?
Мишель вздрогнула и подняла глаза на сына. Вопрос прозвучал крайне неожиданно. Помедлив, женщина кивнула. Стефан дёрнул мыском закинутой на колено ноги и потёр подбородок.
— Императорские войска войдут в Соснопень через узкий перешеек по нашим владениям, граничащий с землями Ланцев, — сосредоточенно обдумывал мужчина, покачивая ногой. — Вероятно, Ланц знает тайные тропы, по которым можно вывести несносного брата из окружения целым, невредимым и незамеченным. Главное, чтобы Дэниел не успел отличиться на службе у Баронессы.
Мишель прижала веер к губам и погрузилась в раздумья. Конечно же, Корнелиус знал не только тропы среди болот и холмов, но и обладал тайным подземным ходом из своего особняка. Но будет ли старый граф содействовать им? Не стоит подвергать излишнему риску ещё и Ланцев, долгое время бывших в опале.
— Если Дэниел отличится, а Ланц укажет нам путь через свои земли, мы подставим Ланца и в таком случае брак с его дочерью станет невыгодной партией, — обеспокоилась Мишель и начала лениво обмахиваться веером. — Я знаю, с кем нужно связаться, чтобы отстранить Дэниела от участия в крупных сражениях. Многие начинают догадываться, кто скрывается под маской верного Генерала Баронессы. Нельзя допустить, чтобы личность Дэниела раскрыли.
Стефан нахмурился:
— Не следует исключать такой исход событий. В этом случае, его придётся устранить. Он успел нажить достаточно врагов, поэтому нас подозревать не будут. Необходимо провести подготовку, чтобы Император не сомневался в нашей верности престолу.
— Заявлять раньше времени о претензиях на титул не следует, — наставляюще проговорила Мишель. — Придется довольствоваться фактическим управлением имуществом Вронежских и… ждать.
— Я умею ждать, матушка, — Стефан приблизился, оставил сухой поцелуй на щеке матери и вышел из гостиной.
Около получаса Мишель сидела и сосредоточенно размышляла, обмахиваясь веером. Обретение пособника в лице сына одновременно облегчало и осложняло устоявшийся порядок. Необходимо было… замести некоторые следы и проложить ложные обходные тропы. Доверять в столь сложном и тонком деле как политика — а в заключении брачных союзов Мишель рассматривала признаки дипломатии — доверять не стоило никому, кроме себя. Да и себе полностью доверять не стоило.