Оказалось, что от реки до гор вовсе не близко. Бильбо поспешал за остальными, все время озираясь по сторонам. Тропа была отмечена белыми камнями, столь крохотными, что их было не различить; а камни побольше прятались среди вереска, поэтому даже Гэндальф, маг, сведущий во всем и знавший окрестности Раздела как свои пять пальцев, то и дело останавливался и раздумывал. Мало-помалу начало смеркаться; ощущение было такое, будто за этот день не продвинулись ни на шаг.
Время полдника давно миновало, но они не полдничали; с ужином, похоже, будет то же. Кругом вились мотыльки, сумерки становились все гуще, а луна вставать не торопилась. Пони спотыкались о камни. Неожиданно склон оборвался, и Гэндальф вместе с конем чуть было не ухнул с обрыва.
— Наконец-то! — воскликнул маг. Все посмотрели вниз, на раскинувшуюся перед ними долину. Слышно было, как журчит вода в каменистом русле реки. Ветерок доносил пряный аромат сосен, за рекой разливался свет.
Спускаясь в долину по извилистой тропке, то поскальзываясь, то едва ли не катясь кубарем, Бильбо решил, что не забудет этого спуска до конца своих дней. Впрочем, скоро обрывистый склон стал положе, сделалось теплее, чем наверху, смолистый запах сосен навевал дремоту, и хоббит незаметно для себя начал клевать носом. Путники спускались, а их настроение поднималось. Бор остался позади, из полумрака, теперь совсем не страшного, проступали стволы дубов и буков, а травы под ногами было уже не разглядеть.
Тропинка вывела на вершину невысокого холма прямо над рекой.
— Гм, — произнес Бильбо. — Пахнет эльфами. Он поглядел на звезды, ярко сиявшие в небе.
И тут среди деревьев рассыпался звонкий смех и зазвучала песня:
Так смеялись и пели эльфы. Какая милая песенка ни о чем! — скажете вы. Эльфы ничуть не обиделись бы на эти слова, наоборот — рассмеялись бы звонче прежнего. Бильбо вскоре разглядел их в сгущающейся тьме. Ему нравились эльфы, все без исключения, хотя встречался он с ними редко; он любил их и немного побаивался. А вот гномы с эльфами не ладили. Даже почтенные гномы — такие, как Торин и его спутники — считали эльфов оболтусами и пустозвонами (что было просто глупо) и сердились на них за то, что эльфы обожают дразниться и потешаться над гномами, в особенности — над длинными гномьими бородами.
— Ну и ну! — воскликнул кто-то. — Вы только поглядите! Хоббит Бильбо верхом на пони! Вот это зрелище!
— Чудеса! Восхитительно!
Зазвучала новая песня, столь же нелепая, как и первая. Молодой высокий эльф соскочил с дерева и поклонился Гэндальфу с Торином:
— Добро пожаловать в Раздол.
— Благодарствую, — сурово ответил Торин.
Гэндальф же спрыгнул с лошади, смешался с эльфами и завел с ними веселый разговор.
— Вы чуть сбились с пути, — продолжил высокий эльф. — Но мы с радостью укажем вам ту единственную тропу, которая ведет к Обители. Идти лучше пешком, покуда не перейдете мост. А может, посидите с нами? Попели бы вместе… Впрочем, в Разделе вас ждут и уже готовят праздничный ужин. — Он потянул носом. — Пахнет костром.
Уставший Бильбо предпочел бы задержаться.
В конце концов, когда еще он услышит песни эльфов? И потом, не мешало бы перекинуться парой слов с теми, кто неизвестно откуда знает, как его зовут. Может, удастся выведать что-нибудь этакое о предстоящем приключении. Ведь эльфам ведомо многое — обо всем, что творится на свете, они узнают так же быстро, как течет вода в реке, и даже быстрее.
Однако гномам не терпелось поужинать, поэтому задерживаться не стали. Путники спешились и, ведя своих пони в поводу, двинулись к реке. Поток, начинавшийся высоко в горах, там, где солнечные лучи растапливали снег, был быстрым и шумным. Через него осторожно, по одному, перебрались по узенькому мостику без перил. Между тем эльфы с фонарями в руках высыпали на берег и принялись дразниться.
— Эй, папаша! — кричали они Торину, который не шел, а почти полз по мосточку. — Не замочи бороду! Она у тебя и так длинная! Что будешь делать, когда отрастет до пят?
— Бильбо, смотри не слопай все пироги! Вы уж за ним приглядывайте! Иначе он точно не пролезет в замочную скважину!
— Тихо, тихо, Добрый Народ, — проговорил Гэндальф, замыкавший цепочку.
— Даже у долин есть уши, а у некоторых эльфов слишком длинные языки. Спокойной ночи.
Двери Последней Приветной Обители были распахнуты настежь. Гостей ждали. Как ни странно, о днях безмятежного покоя и отдыха, о приятном времяпрепровождении — словом, обо всем хорошем скучновато рассказывать и скучновато слушать; вот если происходит что-нибудь неприятное или плохое, из этого можно состряпать отличную историю, которую всегда будут принимать на «ура». Путники надолго задержались в Обители — по меньшей мере, на четырнадцать дней, — и уходить было тяжко. Бильбо с готовностью остался бы там на веки вечные: ему так понравилось в Обители, что он почти перестал тосковать по своей уютной норке. Но — о пребывании путников в Разделе мало что можно поведать.
Последней Приветной Обителью управлял друг эльфов Элронд, один из тех, о чьих предках складывали небылицы еще до начала Истории, во времена жестоких сражений между злобными гоблинами и эльфами, которым помогали люди с севера. В дни, о которых мы повествуем, встречались еще те, кто вел свой род от эльфов и северных воинов, и Элронд был их предводителем.
Ликом он был прекрасен, как князь эльфов, силен и доблестен, как великий воин, мудр, как чародей, важен, как король гномов, добр и ласков, как лето. О нем сложили множество преданий; но Бильбо, Торину и прочим — в этом вы убедитесь сами, если мы благополучно доберемся до конца нашей повести, — он помог только советом, что, впрочем, тоже немало. В Обители Элронда каждый занимался чем хотел — ел, спал, работал, болтал, пел, размышлял, или все это вместе. А вот злу дорога в Раздол была заказана.
С каким удовольствием я бы пересказал хотя бы несколько преданий и песен, услышанных гостями в Обители! Увы, это увело бы нас далеко в сторону. Скажу лишь, что все путники хорошо отдохнули и подкрепились, заштопали одежду, подлечили дорожные ушибы и воспряли духом.
Но всему хорошему приходит конец. Приближался день летнего солнцеворота, и пора было отправляться в путь. На пони вновь навьючили мешки и сумки, битком набитые эльфийской едой. Ее вполне должно было хватить на предстоящий переход через Мглистые горы.
В день перед расставанием Гэндальф показал Элронду мечи, которые они с Торином нашли в логове троллей.
— Это очень древние клинки, — сказал Элронд, знавший все на свете руны.
— Они когда-то принадлежали моим родичам, Вышним Эльфам с Запада. А выковали их в Гондолине в незапамятные времена. Должно быть, они стали добычей какого-нибудь дракона или гоблина, попали в чужие лапы, когда вражеские полчища разрушили и разграбили Гондолин. Твой клинок, Торин, на древнем наречии зовется Оркристом — Гоблиносеком. Этот меч прославлен в легендах и песнях. А твой, Гэндальф, зовется Гламдринг, то есть Вражемолот. Им некогда сражался сам король Гондолина. Берегите свои мечи.
— Интересно, как они попали к троллям? — проговорил Торин, с любопытством изучая свой клинок.
— Наверняка не скажу, — ответил Элронд. — Быть может, ваши тролли ограбили других воров или случайно наткнулись в горах на припрятанную добычу. Я слыхал, что в рудниках Мории до сих пор находят древние сокровища, укрытые там предками нынешних гномов.