– Ты создал весьма основательную теорию, Спархок, – признал Монсел. – Но разве не может этот хитроумный заговор быть направленным исключительно против тамульцев? Ты ведь знаешь, они не пользуются особой любовью.
– Ваша светлость забыли о Ламорканде, – сказал Эмбан. – Там нет никаких тамульцев. Это лишь догадка, но я бы сказал, что заговор – если уж мы так будем это называть – направлен в Эозии против Церкви, а здесь – против Империи.
– Стало быть, организованная анархия?
– Довольно противоречивый термин, ваша светлость, – заметил Спархок. – Я не уверен, что мы уже готовы разобраться в причинах происходящего – пока что мы пытаемся разобраться в следствиях. Если мы верно заключили, что весь этот заговор исходит от одного и того же лица, то перед нами некто, составивший обширный план, отдельные части которого он приспосабливает к отдельным народам. Хорошо бы нам узнать, кто такой Сабр.
– Чтобы расправиться с ним? – укоризненно спросил Монсел.
– Нет, ваша светлость, это было бы непрактично. Если мы убьем его, на смену ему придет другой – тот, кого мы вовсе не знаем. Я хочу знать, кто он такой, что из себя представляет, – словом, все, что можно о нем узнать. Я хочу знать, что он думает, что им движет, каковы его личные побуждения. Зная все это, я мог бы обезвредить его и не убивая. Откровенно говоря, ваша светлость, Сабр сам по себе нисколько меня не интересует. Мне нужен тот, кто стоит за ним.
Монсел был явно потрясен.
– Эмбан, – сдавленно пробормотал он, – это ужасный человек.
– Я бы сказал точнее – непримиримый.
– Если верить Оскайну – а я думаю, ему можно верить, – кто-то во всей этой истории прибегает к магии, – сказал Спархок. – Именно для таких случаев и было создано Рыцарство церкви. Бороться с магией – наша задача. Наша эленийская религия не в силах справиться с ней, потому что в нашей вере нет места волшебству. Нам пришлось выйти за пределы веры и обратиться к стирикам, дабы научиться противостоять магии. Это открыло кое-какие двери, которые мы предпочли бы оставить закрытыми, но такова уж цена, которую мы платим. Кто-то – или что-то – в лагере наших врагов прибегает к магии высшего уровня. Я призван остановить его – и убить, если это потребуется. Когда его не станет, атаны легко управятся с Сабром. Я знаю одну атану, и если все ее соплеменники таковы, я уверен, что мы можем рассчитывать на их основательность.
– Ты встревожил меня, Спархок, – признался Монсел. – Твоя преданность долгу кажется почти нечеловеческой, а твоя решимость заходит еще дальше. Ты пристыдил меня, Спархок. – Он вздохнул и смолк, подергивая бороду, погруженный в глубокую задумчивость. Наконец он выпрямился. – Ну что ж, Эмбан, можем ли мы отступить от правил?
– Что-то я не вполне понял вашу светлость.
– Я не собирался говорить вам об этом, – продолжал архимандрит, – прежде всего, чтобы не вызвать споров о вероучениях, но главным образом потому, что мне не хотелось делиться с вами этими сведениями. Твой непримиримый Спархок переубедил меня. Если я не поделюсь с вами тем, что знаю, он разберет весь Астел по косточкам, чтобы дознаться правды, не так ли, Спархок?
– Мне бы очень не хотелось делать этого, ваша светлость.
– Но ведь сделал бы, верно?
– Если б не было другого выхода – да. Монсел содрогнулся.
– Вы оба духовные лица, так что я намерен нарушить правило тайны исповеди. Ведь у вас в Чиреллосе оно тоже существует, Эмбан?
– Если только Сарати не отменил его за время моего отсутствия. Во всяком случае, мы даем тебе слово, что ни один из нас не передаст твоих слов другому лицу.