ВАХТА!
Давай! – кричит кто-то из матросов в ответ.
Поднявшись по двум трапам и втянув ноздрями свежий морской воздух, встаю у левого борта рубки, осматривая горизонт. После поворачиваюсь к вахте.
Смотрите внимательно! Не пропустите, местность – всегда обманчива! Янки знают, когда мы вышли! Информаторов полно: портовые рабочие; уборщицы в отелях; шлюхи; вольнонаемники… каждый хочет продать родину подороже.
Внезапно слышу крик чаек над собой и на автомате поднимаю голову.
Чертовы бестии!
Тут же замечаю, что один из матросов зевает.
Но, но, но!
Простите, гер калёйн!
Не можешь – бросай пить! – зло говорю я, поднимаю голову, осматриваю голубое небо с редкими облаками. Потом тихо спрашиваю у него.
Скажи, а ты участвовал в «автомойке»?
Так точно! – с заминкой отвечает тот.
Ухмыльнувшись, похлопываю его по плечу.
Ну хоть целиться можешь!
Обернувшись назад и проследив за горизонтом хмурюсь, в животе как будто пустота, а сердце начинает стучать с бешеной силой. «Странное чувство! Чтобы оно значило?»
Вооружить вахту, расчёт к зенитке, быстро! – отрывистая команда прозвучала быстрее, чем мозг понял, что эту команду отдал я сам.
Ответа не последовало, но я знаю, что сейчас старпом открыл кладовую в нашем отсеке и выдал на руки матросам два пулемёта. В кладовой у нас помимо дыхательных масок, рем-комплектов и медикаментов хранится также 6 автоматов (МР-38), 4 карабина (СВТ-40), два пулемёт (MG-34) и несколько цинков с патронами. «Неплохой арсенал на подводной лодке! И не совсем понятно – нужен ли он вообще?»
Уже через минут на вахту поднимаются два матроса, в руках у них пулемёты – MG – 34 с дисковыми магазинами. Они устанавливают их на специальные держатели по бортам рубки и начинают осматривать небо на предмет врага, ещё один встаёт у зенитного автомата и снимает его с держателя в походном положении.
Прошло минут десять, но опасности так и не было! «Черт! А я становлюсь параноиком! Какая неле…»
САМОЛЁТ ПО ПЕЛЕНГУ 65! – орёт один из вахтенный матросов, перебивая мою мысленную тираду.
ФЛИГ АЛЯРМ! – ору уже я, поднимая бинокль к глазам и ища врага.
Меня ослепляет солнце, так что я не сразу смог разглядеть хоть что-нибудь. Спустя секунд десять, я замечаю инверсионный след, а после и блеск от кабины самолёта. «Твою мать, малый гидроплан-разведчик! Но может он нас не заметил?! Нет сволочь – поворачивает на нас! Надо сбить его, пока он не понял, что мы не собираемся погружаться!» И в эту же секунду меня оглушает рёв двадцатипятимиллиметрового автомата. Пулемётчики пока молчат – прицельная дальность не позволяет им стрелять. В бинокль вижу, как трассерные снаряды проходят то выше, то ниже цели, как будто издеваясь над нами. А самолёт всё ближе и ближе к нам и, наконец, пулемётчики открывают огонь, но самолёту хоть бы что. Он уже пикирует на нас, и я с ужасом вижу на его крыльях подвешенные противолодочные бомбы. И тут он открывает огнь из своих двух пулемётов.
Инстинкт самосохранения приказывает сесть на корточки, закрывшись за более или менее бронированной рубкой, и тут слышу удары по корпусу (как будто в металлическую дверь швырнули горсть маленьких камешков), один из матросов падает, держась рукой за другую и истошно вопя. «Ранен», – только и успеваю подумать, как самолёт проходит над нами, задрав нос, уходя вверх.
И тут лодка содрогается от близкого взрыва, словно человека стегнули кнутом. Не знаю, если ли повреждения и ещё раненые, но знаю одно: СВОЮ ЛОДКУ Я УГРОБИТЬ НЕ ДАМ!
Быстро встаю и хватаю выпавший из рук матроса пулемёт, прижимаю его к плечу, навожу на самолёт и нажимаю на спусковой крючок. Мгэшка лягается, но выпускает короткую очередь, ко мне присоединяется зенитка и другой пулемёт. Стреляю, пока у меня не кончаются патроны в коробе, затем быстро наклонившись и взяв с пояса раненого матроса ещё один короб с патронами, перезаряжаю пулемёт. Ставлю на край ограждения и слежу за целью, вот он снова заходит на атаку и, наведя прицел на самолёт, нажимаю на спуск. А затем, как в замедленных кадрах кинохроники вижу, как пули высекают искры из корпуса вражеской машины, вижу взрыв под носом машины и как оттуда вскоре вырывается пламя, охватывающее весь нос самолёта. Затем наш стрелок стреляет уже по крылу машины и попадает! Вот правое крыло машины поглощает первый взрыв, второй и, наконец, оно отваливается, а сам самолет начинает заваливаться на него. Я инстинктивно сажусь, одновременно поднимая ствол пулемёта, продолжая стрелять. Вижу самолёт, пролетающий над нами метрах в пятидесяти, вскоре он падает, подняв столб воды в воздух. Стрелок продолжает стрелять по месту крушения, чтобы уж точно послать на дно эту летающую сволочь с обоями пилотами! «Я вроде бы видел две кабины… но не суть!» Свинство? Тут как посмотреть! В начале войны французская лодка «Murène», также сбила самолёт, оба пилота выжили, их подобрал эсминец и уже через три часа на лодку напали три других эсминца! Лодку они утопили, а командование выпустило директиву: «Избегать контактов с самолётами противника, при невозможности – сбивать их, а после открывать огонь по местам их падения для гарантированного уничтожения самолёта и его экипажа!» Так что мы поступили верно и с точки зрения командования, и с точки зрения самосохранения!