Выполнить задуманное оказалось сложнее, чем предполагалось. Шторм нес попавший в эпицентр стихии корабль с ужасающей скоростью, не достижимой в обычных условиях. При этом, несмотря на все усилия команды дрейфовать, приходилось постоянно, каждые десять-пятнадцать минут корректировать курс, беря все круче и круче к ветру. Но делать это до бесконечности невозможно. Рано или поздно наступит момент, когда сделать это будет уже нельзя, иначе напор перевернет судно. Но и выбора иного не оставалось. Ярославу и его товарищам следовало точно выйти на створ бухты Цитая или быть разбитыми о скалы.
В течение полутора часов шторм пронес подхваченный стихией корабль на расстояние, которое он был способен преодолеть за день. Берег и скалы приближались с угрожающей быстротой. Казалось, никакие усилия не смогут спасти гибнущее судно. Сколько ни правил курс Ярослав, стараясь удержать требуемую для благополучного исхода позицию, сошедшие с ума ветры, налетающие шквалы, бьющие в борта, пенящаяся волна уносили корабль к ревущим бурунам, окаймляющим высокие утесы. Когда до входа в бухту оставалось несколько миль и стало ясно, что попасть туда "Палладе", что верблюду пройти через игольное ушко, Ярослав приказал:
- Ибирин, вы с Борисом идете на нос и будьте готовы по моей команде бросить якоря. Мы с Зеноном сделаем резкий поворот, и в этот момент обрубите найтовы. Но не торопитесь, бросайте их поочередно...
Моряки ушли в нос корабля, где под надстройкой их ждали товарищи.
Ярослав выждал время, когда на носу подготовятся и встанут по местам: кто у закрепленных за бортом якорей, кто на шкоты и брасы блинда. Время шло. Все готовы, и Ярослав подал команду Зенону у румпеля руля.
- Круто лево на борт, поворот фордевинд, - прокричал он в медный рупор, стараясь переорать свист ветра в снастях.
Несмотря на оригинальные словечки, которыми часто сыпал Ярослав, сопровождая команды, Зенон знал, что от него требовалось, и был готов в точности исполнить. Старый моряк, не торопясь, аккуратно и осторожно, не делая резких движений, переложил руль влево на борт. И по мере того как "Паллада", повинуясь кормчему, покатилась влево на ветер, все больше и больше кренясь под напором стихии на правый борт, все круче и круче перекладывал руль. Полученной при этом маневре инерции с лихвой хватило, чтобы быстро перейти точку, когда ветер дул перпендикулярно в борт, и не перевернуть корабль под напором шторма.
Ярослав строго следил за поведением судна и когда настал момент, резко и жестко выкрикнул:
- Блинд брасопить, левый галс...
На носу сразу засуетились, выбирая басы и шкоты, ставя парус под углом к изменившему направление ветру.
Несмотря на весь риск, маневр удался. "Паллада", черпая правым бортом штормовую волну и угрожающе кренясь, сделала требуемый поворот и встала навстречу ветру в крутой бейдевинд. По своей конструкции она не могла долго находиться в таком положении и должна была быстро начать дрейфовать, но Ярослав ждал этого момента, самого выгодного для отдачи якорей, когда корабль еще не потерял инерцию от успешного маневра, но и не начал страшное движение на скалы.
- Отдать первый левый! - скомандовал он.
Зловеще сверкнули топоры, и якорь ушел в бушующие волны, будто это не деревянная громада, обитая железом в полтонны веса, а пушинка. Не успел левый достигнуть дна, а травимый им якорный канат с ревом грохотал о битенги, с большой скоростью вырываясь из трюма. Поступила команда бросить первый правый, а затем еще два. Всего бросили четыре якоря из ранее имевшихся шести. К сожалению, два из них были потеряны в Низмесе во время бегства.
Якоря достигли дна, и скоро неуправляемый дрейф в сторону скал прекратился. Команда вздохнула с облегчением. Волны с остервенением били в корпус, свистел ветер, на палубу летели пена и брызги, корабль стонал под напором стихии. Ярослав, перейдя в носовую часть, внимательно следил за состоянием канатов и якорей. Сейчас от этого зависела жизнь всего экипажа. В результате удачного маневра якоря быстро врезались в грунт и держали корабль. Но, если к этому относиться без внимания, напор стихии сорвет с якорей, и тогда уже ничто не спасет экипаж.
* * *
В течение полутора десятков минут Ярослав заметил существенно большее натяжение первого левого каната в сравнении с другими. Это очень опасно, и чревато тем, что вырвет якорь из грунта, или вообще оборвет канат, так как вес всего корабля ложится на один, а остальные почти не принимают силу стихии. Положение складывалось критическое. Видя неожиданное замешательство Ярослава, Ибирин спросил в волнении, до конца не понимая причин этого замешательства:
- Дхоу, Вы смотрите на канаты так, будто хотите зачаровать их, - прокричал он, стараясь превозмочь голосом рев стихии. - Бросьте, Дхоу! - выдохнул он как выстрелом из катапульты. - На моей памяти еще не одному волшебнику не удавалось остановить ужасающую силу моря!
- Нет, мой друг, - ответил Ярослав, в свою очередь напрягая голос, чтобы быть услышанным за ревом волн. - В моем взгляде не больше волшебства, чем у последней курицы, зарезанной к ужину больных. Просто видишь, как натянулся один из четырех канатов? Я думаю, в прошлом ты не встречал такого. Три из четырех якорей ослабли и не держат. Нас с гибелью разделяет всего лишь один якорь.
Ибирин присмотрелся пристальней, воскликнул:
- Тысяча песчаных демонов, морскому царю в печенку... действительно, один...
- Раньше такого ты не видел по причине использования каменных якорей. Они равномерно держат нагрузку. Наши из дерева и железа, поэтому часть из них встретила более мягкий грунт, один твердый. Возможно, он зацепился за скалу или риф.
- Что делать, Дхоу, я никогда не использовал такие и не знаю, как поступить. Может, попытаться подтянуть ослабленные канаты с помощью этого устройства, которое имеется у нас на корабле для поднятия рея?
Ярослав перебил его, понимая, о чем идет речь, и отрицательно качая головой:
- Даже если мы будем вращать шпиль всем экипажем, у нас не хватит сил выровнять усилие на якорях. Оно слишком велико, и есть опасность вырвать якорь из грунта или оборвать легкий трос. Так, с ходу, не знаеш, что сделать...
Простояв одну-две минуты в задумчивости, Ярослав, поливаемый брызгами волн, ударяющих в нос корабля, наконец твердо объявил:
- Думаю, надо не подтягивать корабль, а наоборот, ослабить канат, на который ложится вся нагрузка. Думаю, нам это удастся.
После раздумий и споров, наконец, отдали перетянутый канат, с легкостью распределив нагрузку между остальных якорей. С радости Зенон даже воскликнул:
- Возможно, нам удастся в этот раз отштормовать.
Настолько приподнятое настроение образовалось в команде после успешной операции с якорями и прошлой атмосфере уныния и страха, царивших здесь при близости скал и неминуемой смерти.
К сожалению, радость была недолгой. Через десять минут канаты ослабли вновь. Снова их выровняли, но тщетно. При каждой попытке выровнять канаты ослабевали опять, то один, то другой. И что хуже всего, начался дрейф. Медленно, метр за метром, якоря сдавали стихии, бороздя своими огромными деревянными рогами- кореньями дно моря. Если попадались риф или скала, якорь цеплялся за них, натягивая канат и грозя оборвать его или переломиться сам.
Среди команды слышались предложения бросить за борт все имеющиеся каменные якоря в подмогу деревянным, но Ибирин на них зыкнул громовым голосом:
- Болваны, толку от них не будет. Посмотрите, какой секу! Мы держимся еще на волнах благодаря прозорливости Дхоу, предложившего изготовить такие. С камнями нас уже разбило бы о скалы. И вы предлагаете бросить за борт нашу последнюю надежду...