Кровь в жилах ребят застыла. Они мигом прекратили свои детские разборки, а Зоран попытался подняться, хоть это и было адски тяжело. Но когда в помещение входил магистр, все те, кто почему-то лежит или сидит, обязаны были встать.
Это был одетый в черное, высокий, седой и жилистый мужчина, с короткой стрижкой и обезображенным шрамами лицом. Скрестив руки за спиной, он подошел вплотную к уже выстроившимся в шеренгу драчунам. Его движения были легкими и угрожающими, в них ощущалась сила, уверенность и отвага. Разгневанно посмотрев на своих учеников, наставник снова заговорил, делая ударение на каждом слове:
– Что тут творится?! – голос разъяренного медведя, не иначе.
Мальчики переглянулись. Бирг выглядел напуганным. Страх Зорана, напротив, улетучился, уступив место угрюмости. Конрат же, сверля Бирга глазами, выглядел откровенно злым.
– Мы отрабатывали фехтование, магистр Андерс. – произнес Конрат настолько виновато, насколько мог.
– Чего вы делали? Фехтовали? Да вы едва меч держать научились! Фехтовальщики чертовы! Что я вам строго-настрого запретил?! Не смейте, не смейте фехтовать без меня! Вы только ошибки закрепите!
Воспитанники пристыженно склонили головы.
– Простите, магистр Андерс. – почти что хором произнесли они.
– Видимо, вам мало шести часов тренировок в день. Отлично. Выносливые значит. Ну-ну. В наказание всю сегодняшнюю ночь вы вместо сна будете бегать по полосе препятствий. Начиная с этой минуты. Бегом марш на полосу!
И они побежали. Зоран едва успевал за Конратом, который, похоже, не сильно ускорялся, а Бирг, не желая опять ловить на себе гневные взгляды последнего, оторвался от своих товарищей по наказанию.
– Конрат. – произнес Зоран с одышкой.
– Что?
– Спасибо.
Конрат в ответ кивнул и слегка улыбнулся. В те времена он был Зорану почти что другом. В те времена он казался Зорану довольно хорошим человеком по меркам их ордена. Но казаться и быть – это, как правило, не одно и то же.
С тех пор многое изменилось.
Облокотившись на огромные каменные перила и вглядываясь вдаль в ожидании заката, на чрезвычайно просторном балконе крепости одиноко стоял мужчина около тридцати с небольшим лет с длинными черными волосами. Это был значительно выше среднего роста человек, атлетически сложенный, с узкой талией, широкими плечами и весьма, даже немного чересчур, мускулистый. Он был одет в темно-серый походный камзол и черные узкие штаны, заправленные в довольно высокие сапоги того же цвета. Черты лица его были резкими и довольно грубыми, однако в них присутствовало некое северное благородство. Взгляд зеленых глаз был жестким и задумчивым, но при этом слегка печальным.
Он повернул голову, когда чья-то небольшая крепкая ладонь легла ему на плечо. Это оказался Креспий. Самый младший из Ордена. И единственный из братьев, в ком он еще мог разглядеть остатки человечности.
– Красиво здесь. – начал Креспий. Это был невысокий, легкий и подвижный парень одетый примерно также как Зоран, к которому он только что присоединился.
– Да уж. Афрей красив. – Зоран тяжело вздохнул. – Им можно восхищаться бесконечно, если …
– Не знать сколько людей погубили его леса. – закончил мысль Зорана Креспий.
– Да.
Они некоторое время молчали, смотря на бесконечно прекрасные пейзажи северного Ригерхейма. Прервал молчание Зоран:
– Многие сейчас на контрактах?
– Никого. Наши птицы давно не приносили ничего стоящего. Твой контракт на мэра Трезны был последним.
– Я ушел за Друнвельдом почти полтора года назад и только сейчас вернулся. Хочешь сказать, за это время птицы не принесли совсем ничего?
– Нет. А где ты, кстати, пропадал так долго? Почему не возвращался?
– Я хотел немного отдохнуть от ароматов хвои.
– Понятно. И где же ты отдыхал от них?
Зоран задумался:
– Хм. Много где. На юге страны, в основном.
– А в Ланте был? Всю жизнь хотел там оказаться! Я слышал о ежегодном карнавале в этом городе. Говорят, что праздника более помпезного не сыскать во всем Ригерхейме! Ты побывал на нем?
– Да.
– И как?
– Помпезно. – угрюмо ответил Зоран.
Креспий почувствовал, что Зорану отчего-то не хочется говорить о Ланте.
– Конрат говорил сегодня, что контрактов скоро прибавится. – сменил он тему.
– Значит Конрат – ясновидящий. Впрочем, ему видней, он же все-таки магистр.
– Я давно не видел его таким радостным.
– Он всегда радуется, когда нужно кого-то убить.