Речь наконец-то закончилась, народ поаплодировал и начал уходить с арены, потому что уже собирались запускать первого быка, чтобы первый тореадор попытался сорвать разноцветные ленты, привязанные к рогам животного (ибо не в традициях камаргского народа демонстрировать удаль, убивая животных, – одну лишь ловкость противопоставляли они на арене воплощенной сопящей ярости).
Однако, когда толпа рассеялась, один человек остался. Хоукмун теперь вспомнил его имя. Черник, некогда булгарский купец, связавший судьбу с графом Брассом и участвовавший вместе с ним в дюжине походов. Лицо Черника пылало, как будто он крепко выпил, он пошатывался, когда наставил указательный палец на ложу Хоукмуна и снова сплюнул.
– Верность! – просипел старик. – Мне известно совсем другое. Я знаю, кто убийца графа Брасса, кто выдал его врагам! Трус! Лжец! Фальшивый герой!
Хоукмун в ошеломлении выслушивал брань Черника. О чем говорит этот старик?
Распорядители выбежали на арену, схватили Черника за руки и попытались его увести. Но он начал сопротивляться.
– Вот как ваш хозяин затыкает рот правде! – выкрикнул Черник. – Но правда не будет молчать! Его обвиняет тот единственный человек, которому можно верить!
Если бы подобную враждебность выказывал только Черник, Хоукмун отмахнулся бы от его слов, списав на старческое слабоумие. Однако Черник был не одинок. Черник выражал вслух то, что Хоукмун читал на десятках лиц в этот день, да и в предыдущие дни тоже.
– Отпустите его! – велел Хоукмун, поднимаясь на ноги и наклоняясь над балюстрадой. – Пусть говорит!
На мгновенье распорядители замешкались, не зная, что им делать. Затем с неохотой отпустили старика. Черник стоял, дрожа и гневно сверкая на Хоукмуна глазами.
– Ну же, – крикнул Хоукмун. – Скажи, в чем ты меня обвиняешь, Черник. Я слушаю.
Внимание всего населения Эг-Морта было теперь сосредоточено на Хоукмуне и Чернике. Воздух как будто застыл, царило молчание.
Иссельда потянула мужа за плащ.
– Не слушай его, Дориан. Он пьян. Он безумен.
– Говори! – требовал Хоукмун.
Черник поскреб седые редеющие волосы. Окинул взглядом толпу. Буркнул что-то.
– Говори громче! – велел Хоукмун. – Я готов тебя слушать, Черник.
– Я назвал тебя убийцей, убийца ты и есть! – сказал Черник.
– Кто сказал тебе, что я убийца?
И снова Черник пробормотал что-то неразборчивое.
– Кто сказал тебе?
– Тот, кого ты убил! – выкрикнул Черник. – Тот, кого ты предал!
– Покойник? И кого же я предал?
– Того, кого все мы любили. Того, с кем я прошел сотни провинций. Того, кто дважды спасал мне жизнь. Того, кому я, живому или мертвому, приносил клятву верности.
Иссельда за спиной Хоукмуна прошептала, не веря:
– Он может говорить только о моем отце…
– Ты имеешь в виду графа Брасса? – спросил Хоукмун Черника.
– Да! – с вызовом выкрикнул Черник. – Графа Брасса, который приехал в Камарг столько лет назад и спас его от тирании. Который сражался с Темной Империей и спас целый мир! Его деяния прекрасно известны. Неизвестно только, что в Лондре его предал тот, кто пожелал себе не только его дочь, но и его замок. И убил его из-за них!
– Ты лжешь, – размеренно произнес Хоукмун. – Был бы ты помоложе, Черник, я вызвал бы тебя на бой, чтобы ты с мечом в руках ответил за гнусные слова. Как ты вообще поверил в такую ложь?
– Многие верят! – Черник обвел рукой собравшийся народ. – Многие из присутствующих здесь слышали то же, что слышал я.
– И где же ты это слышал? – Иссельда подошла и встала рядом с мужем перед балюстрадой.
– На болотах за городом. Ночью. Те, кто, как и я, возвращались домой из других городов, слышали это.
– И чей же лживый рот говорил с вами? – Хоукмун дрожал от негодования. Они с графом Брассом сражались бок о бок, и каждый был готов отдать жизнь за другого, и вот теперь звучит эта чудовищная ложь, ложь, оскорбляющая память графа Брасса. Потому-то Хоукмуна и раздирал гнев.
– Он сам говорил! Сам граф Брасс!
– Пьяный дурак! Граф Брасс мертв. Ты же сам это сказал.
– Да, но только призрак его вернулся в Камарг. Прискакал обратно на громадной рогатой лошади, и доспех его сияет медью, а волосы и усы у него рыжие, как медь, и глаза горят, как начищенная медь. Он там, предатель, на болотах! Он придет за тобой. И всем, кто его встречает, он рассказывает о твоем предательстве, о том, как ты бросил его, когда на него насели враги, как ты оставил его умирать под Лондрой.