— Куда идти-то? — Спросил он.
— Вот сразу чувствуется хватка делового человека. Никаких лишних вопросов. — Длинный похлопал друга по плечу. — А идем вон к тем развалинам, которые остались от нашего Зареченска. Пошли по дороге расскажем.
— Попить у вас, конечно же, нет, — для порядка спросил Гвоздь.
— А этот вопрос уже лишний. Что сушняк? — заухмылялся Фикса.
— Да пошёл ты. — Гвоздь прибавил шагу. Видно, как ему с каждой минутой становится лучше, скорость движения увеличилась, это не могло не радовать Сашу.
Пока они добирались до развалин, Фикса не умолкал. Рассказывал другу, что с ними происходило, пока тот был без сознания. За двадцать минут пути он выдвинул десяток версий произошедшего. Одна сумасшедшее другой. Саша шёл молча и почти не слушал словоохотливого студента. Единственный раз он открыл рот, когда Фикса попросил подтвердить его слова о двух лунах на ночном небе.
Район хрущёвок встретил их запахами смерти и крови. Беру вспомнилась Чечня. Тот же запах, те же ощущения. Саша невольно подобрался. Сработали вбитые инструкторами инстинкты морского пехотинца. На молодых попутчиков страшно было смотреть. Почти зелённые лица, вот-вот потеряют сознание.
Трупы лежали везде. Саша отметил, что большинство скончалось как Макс. Вокруг голов лужи крови. Некоторые умерли за рулём своих автомобилей, судя по всему, никем неуправляемые машины катились некоторое время, и врезались куда придётся. Вот «волга» въехала в витрину чудом уцелевшего супермаркета, посбивав на пол товар. Вот газель развернуло поперек дороги и в нее врезалась Жигули. Сквозь слегка тонированное боковое стекло виднелся силуэт водителя уткнувшегося головой в рулевое колесо. Ребята не стали подходить. Они не сговариваясь свернули к магазину, пролезли через пролом и набрали немного еды, воды и сигарет. Бер поначалу смущался, но потом плюнул на приличия и отвинтил крышку бутылки с газированной водой. Пить хотелось неимоверно.
— Живём пацаны, — довольно проговорил Фикса, набитым ртом.
По пути им встретилась группа мужчин и женщин с двумя детьми. Всего человек двадцать. Эта первая встреча Сашу очень утешила. Радовало, что не все погибли, и надежда, что родные избежали печальной участи, окрепла. Люди пытались разобрать завал на месте рухнувшей пятиэтажки. Под тоннами обрушенных кирпичных стен слышались стоны и голоса раненых.
Не останавливаясь, чтобы предложить помощь, тройка парней прошла мимо. Они продвигались в глубь разрушенной территории, провожаемые хмурыми и растерянными взглядами. Чем дальше углублялись на территорию пострадавшего района, тем меньшие повреждения носили на себе здания и тем больше попадалось людей на улицах. Многие работали на разборке завалов и помогали раненым. Многие бродили бесцельно, словно в прострации. Улицы наполнялись киками потерявших родных и близких. Кто-то кого-то звал. Слышно как на соседней улице работала тяжелая техника. Где-то далеко выл одинокий пёс.
Парни шли к частному сектору города, с ужасом глядя на то, что осталось от некогда крупного населённого пункта. Их не окликали, они также вопросов не задавали. Лишь однажды Фикса хотел подойти к трём пожарным, устало курящим возле своей спец машины.
— Не стоит. Никто не знает и не понимает, что происходит, — остановил его Саша.
Ещё через двадцать минут они добрались до нужного района. Частные дома почти не пострадали. Более того, за ними были видны более менее целые девятиэтажки правого берега Широкой. «Значит чем дальше от эпицентра, тем целее город», — отметил про себя Бер.
— Долго нам ещё? — Лёха крутил головой осматривая улицу. Дома стояли целые, только у некоторых посносило крыши, будто смерч пронёсся. Разрушены только лишь очень старые постройки, возведённые ещё до войны и строения примыкающие к хрущёвкам.
— Нет. Пять минут. — Саша ускорил шаг.
Бер с облегчением выдохнул, когда увидел свой дом из красного кирпича и крышей покрытой зелённой металлочерепицей. Внешне дом стоял не повреждённый. Когда он и его спутники вошли во двор, к Саше подбежала овчарка, завиляла хвостом и лизнула руку, признавая в нём хозяина.
— Не укусит? — настороженно спросил Фикса.
— Нет. Дана тихо. Это свои. — Саша ласково потрепал за холку собаку. Та только пренебрежительно обнюхала чужих и отошла. Мол, свои так свои, раз хозяину так хочется.
— Мама! — прокричал Бер, поднимаясь на крыльцо.
Дверь распахнулась и на порог вышла женщина лет шестидесяти с красными от слёз глазами, в домашнем платье и тапочках на босу ногу. Из-за спины выскочила симпатичная девушка того же возраста что и горе грабители и бросилась на шею брату.