Автора гораздо сильнее интересует другое. Позднее выяснилось, что когда Белинда забилась под холст, боевые свиньи Ортаска уже были там.
Отсюда вопрос. Как смогли Бэйб, Бойб и Буйб в этой суматохе укрыть себя холстом?
Образованцы планировали возобновить экспедицию традиционным способом. Заседлать, взнуздать, собрать вещи, упаковать, погрузить, приторочить, сесть и поехать. Вроде бы ничего сложного, но жизнь в очередной раз внесла свои поправки. На этот раз она избрала в качестве своего рокового инструмента главу Унал-Бишири, господина Жам Бала.
Сборы были в самом разгаре, и не подлежало никакому сомнению, что буквально через час образованцы пустятся в путь, но тут вышеупомянутый Жам Бал подошёл к начальнику экспедиции.
— Вот, — сказал он застенчиво.
Владетель Бленда и случившийся рядом Дам Баа взглянули на предмет, что протягивал Микки Спиллейну глава Унал-Шибири.
Предмет этот представлял собой тряпичный свёрток формой подобной параллелепипеду. Параллелепипед формой своей подобен кирпичу. Хотя правильнее говорить, что кирпич имеет форму параллелепипеда. Это так… на всякий случай. Вдруг кто не знает…
— Что это? — спросил юный владетель Бленда. Дам Баа же никаких вопросов задавать не стал, ибо и так прекрасно знал, что это за предмет.
— Это книга, — сказал Жам Бал.
— Что за книга? — спросил Микки.
— Её тот маг оставил, — любезно пояснил Жам Бал. — А мы хотели бы подарить её вам.
— Зачем? — удивился Дам Баа, причем удивление его было ярко окрашено в цвета недовольства.
— Да вы что! — воскликнул юный Владетель Бленда и проворно развернул свёрток.
Книга представляла собой стопку длинных листков, покрытую сверху и снизу деревянными дощечками; текст на листках размещался таким образом, что ширина листа была больше его высоты — обычное для алхиндской книги устройство. Несколько мгновений Микки жадно смотрел на верхнюю дощечку, покрытую загадочным орнаментом и рисунками, а затем открыл наугад посередине и с удивлением обнаружил, что текст вполне поддаётся прочтению.
— Ух ты! — громко сказал Владетель Бленда спустя несколько мгновений.
— Что? — тут же спросил Дам Баа.
— Ну надо же! — воскликнул Микки.
— Что там? — нервно спросил Нухыр Императора с торбой по образованию.
— У вас есть стрела? — игнорируя Дам Баа, обратился Микки к Жам Балу.
— Есть, — немного удивленно ответил Жам Бал.
— Принесите, пожалуйста! — и Микки снова обратился к книге.
Дам Баа встревожено посмотрел вслед уходящему Жам Балу.
— Уважаемый, — снова попытался привлечь к себе внимание начальника экспедиции Нухыр императора, но успеха не добился. Тогда Дам Баа после недолгой душевной борьбы решился не поступок весьма неделикатный — он положил руку на плечо владетеля Бленда, но тут некстати вернулся Жам Бал. Микки Спиллейна поднял глаза и увидел лишь то, что хотел — стрелу в руке Жам Бала; на Нухыра Императора он внимания опять-таки не обратил. Последнее обстоятельство не на шутку рассердило Дам Баа. Он задышал, растопырил ноздри и гневно засверкал очами.
— Значит, это будет вроде так, — пробормотал Микки, затем приосанился и, вытянув левую руку со стрелой на север, а правой держа книгу, звучно прочёл:
— Lets yaom Alchatay! Itel, itel, alerts yaom ik ilets isenirp yanem!
На последнем слове Дам Баа дал волю обуревавшему его гневу. Он ухватил стрелу и громко сказал:
— Любезнейший!
Договорить не удалось. Во всяком случае, свидетелей могущих подтвердить, что Дам Баа договорил или не договорил, нет, поскольку начальник экспедиции Микки Спиллейн и Нухыр Императора с Торбой по образованию Дам Баа в миг сей исчезли, оставив после себя мощное басовитое гудение и стоящего с широко разинутым ртом господина Жам Бала.
Хаотично до сей поры перемещавшиеся туда-сюда с различными элементами походного снаряжения образованцы остановились, заозирались по сторонам. Никто не понял, что случилось, а исчезновение начальства и вовсе заметил один Жам Бал.
Некоторое время был слышен постепенно удалявшийся на север басовитый гул, но потом стих и он.
Глава 11,
в которой читатель получит много сведений о драконе
Купец Дор Жиа занимался занятием, недостойным настоящего мужчины. Конкретно он лежал на земле ничком и плакал. Особенно угнетало его то обстоятельство, что даже плакать у него получалось не очень, по причине отсутствия влаги в глазных впадинах, так что со стороны купец сильно походил на человека, давящегося чем-то очень невкусным.