Бывший комендант, пыхтя от прилагаемых усилий, разбаррикадировал дверь, удивляясь на то обстоятельство, что на баррикадирование у него ушло полминуты, а на разбаррикадирование — аж десять минут. Наконец баррикада пала.
Бывший комендант с мечом в руке, соблюдая все доступные ему меры предосторожности, выглянул за дверь.
Никого.
Захариус осторожно спустился во двор
Двор был усеян мёртвыми телами. Шум боя ушёл дальше. И вентанцы, и дакаскцы лежали вперемешку. Защитники Дол-Редута приняли неравный бой и не отступили. Бывший комендант крепости зачем-то попытался сосчитать, с чьей стороны павших было больше. С непонятной гордостью он отметил, что убитых дакаскцев не меньше, а может, даже и больше, чем защитников. Со стороны подвесного моста послышалось цоканье копыт. Захариус, внутренне пометавшись, на всякий случай выставил перед собой меч и стал ждать. Под свод крепостных ворот въехало несколько всадников. Первый из них, завидев одинокую фигуру посреди двора, направил коня прямиком к бывшему коменданту, знаком приказав остальным остаться.
Не доехав несколько шагов, всадник остановил коня, сказал негромко:
— Добрый вечер, дорогой Захариус!
И откинул капюшон.
— Добр… Здравствуйте, господин Кларик, — сказал бывший комендант.
— Кажется, я вам немного задолжал, — сказал Кларик и, обернувшись к своим спутникам, призывно махнул рукой. От группы отделился один всадник. Кларик и бывший комендант молча смотрели, как он подъезжает, как спешивается, как вынимает из седельной сумы довольно увесистый мешок.
— Передайте это господину Захариусу, — сказал Кларик. — Здесь семь с половиной тысяч.
Бывший комендант Дол-редута принял мешок, и лишь затем до него дошёл смысл сказанного Клариком.
— К-как семь с половиной? — сказал он, от удивления слегка заикаясь.
— Что-то не так? — лицо кавалера Кларика выражало живейшее участие.
— Мы же говорили о тридцати пяти тысячах?
— Да, — незамедлительно подтвердил Кларик.
— А получается семнадцать с половиной тысяч! — негодующе воскликнул Захариус.
— Позволю себе напомнить, — жестко сказал Кларик, — что с некоторых пор вы являетесь гражданином Дакаска. А граждане Дакаска — самые сознательные граждане в мире. Они платят на благо государства налог на нетрудовые доходы в размере половины от нетрудового дохода.
— Да, но…
— Согласитесь, деньги, полученные за предательство, — голос Кларика стал ещё более жёстким, — трудно назвать трудовыми.
— Да, но…
— Я бы на вашем месте, был бы весьма доволен тем обстоятельством, что вы имеет дело с законами цивилизованного государства. В нецивилизованном государстве я взял бы в казне, скажем, пятьдесят тысяч на подкуп коменданта Дол-редута, заплатил бы двадцать, остальное присвоил бы, а потом комендант Дол-редута исчез бы. Всё было бы сделано весьма изящно, и совершенно незаконно.
— То есть…
— Всего хорошего, — самым любезным тоном, в котором, однако, явственно поблёскивал лёд, сказал кавалер Кларик.
И поддал коня в бока.
Бывший комендант некоторое время смотрел вслед удаляющимся всадникам. Затем развязал мешок, и вытащил горсть монет на свет божий. Монеты были новенькие, блестящие.
И сразу заболел лоб.
C невероятным облегчением авторы сообщают вам, любезный читатель, что более этот тип на страницах нашего повествования не появится.
Люди в чёрном, похоже, никуда не спешили. Понять их можно — замковая челядь сидела на кухне под охраной, маг с девицами был надёжно отрезан от событий приворотной решёткой, а с боевыми свиньями Ортаска конкретно этой группе чёрных рыцарей до сих пор, судя по их безмятежному виду, дела иметь не доводилось. И сейчас они неторопливо шли к Микки Спиллейну с обнаженными мечами и многообещающими улыбками а-ля "куда ты денесся" на лицах. Микки стоял, отчётливо ощущая лопатками кованый узор решётки. Было очень похоже на то, что деваться действительно некуда.
— Ладно, — сквозь зубы сказал Претендент и легко потянул из ножен меч. — Идите сюда, мальчики…