Но в тайне «феноменологии духа» у него нет тайны времени. Дух властвует над временем, а не отвечает ему в согласии.
2. Сворачивание времени к пространству
И все-таки с «течением времени оттуда-сюда» вновь и вновь появляются сомнения. Во-первых, что значит «оттуда-сюда»? Разве у времени есть какой-то вектор? Это ведь время в пространственном ракурсе? Во-вторых, если это встречное течение, то оно уже не есть время, которое не может встречатся, а лишь наступает, приходит — уходит, ускоряется — замедляется. Его можно предвидеть, упреждать, но разве оно может быть перед нами или над нами, а не всегда уже за нами и в нас, т.е. «из-за спины» в нас? В его необратимости как необходимости? В-третьих, из всего этого под «временем» понимается, точнее предполагается и обозначается нечто такое, что не является «временем»? А скорее, его противоположность? Или возможно — как бы «полупротивоположность»? Потому что противоположность его есть отчужденная субстанциальность цивилизации, собственно поглотившее его пространство в трансах цивилизации. «Где все путем, все в порядке, все само-то».
Потому вместо отпущенного, оторванного от времени пространства может быть все-таки допустимо время самосущее в подверстанности уже самого пространства в нем? Так что здесь предстают два решения — выхода из хроно-топоса: 1) протянутое в топосе время и 2) уместное в хроносе пространство? Которое-то и встречаемо, испытуемо, смысло-жизненно и т.д.?!
Хотя относительно «встречи» что-то неладно все-таки? Или возможны разные «встречи»?
… Вот это пересекающее (просекающее) пространство время и течет оттуда-сюда? Для душевно-духовного самостояния человека требуется не абстрактное время, а именно хроно-топос с преимушествованием значимого времени, но все же в срезе-разрезе пространства. И пространство оправдывается через время как про-странство. А время втекает в души как дар свыше, свет из мира всевышнего.
Относительно земного, эмпирического времени происходит полоборота против его необратимости назад в сомнениях, размышлениях. Поэтому время, текущее оттуда-сюда по кажимости «эпифеноменально» относительно земного времени. Но суть подлинного времени в том, что оно посещает человека в его свободах как извечная необходимость. Вечность сообщается во временении с душой.
И важно понять, почему и как время редуцируется в протяженности мира сем, а не наоборот, не из протяженного времени нужно подниматься ко времени по его сути? Почему время пропадает, тратится? И именно такое время «реально»? В нем с нами непрерывно происходят изменения в необратимости. Хотя это сплошь и рядом именно круговертная обратимость, потому что оно протянуто. Начала и концы меняются местами, они вообще не имеют значения и смысла.
Необратимость подлинная относится ко времени оттуда-сюда. Рок, фатум, судьба — все это оттуда-сюда. В их плену, в кабале их и находится топо-хронический, телесный человек. Топо-хронос бездушен, но в нем и вокруг него мельтешат и кружатся духи. Парадокс в том и заключается, что бездушие переполнено сонмом духов.
Стало быть, надобно освобождение в душе от телесности, начиная с ее формы? Ну хотя бы владеть внешним видом, не прятатся, а снимать маски? Личностью — из двуличия.
… Оттуда-сюда время возможно и течет, и как таковое оно улавливается душой в преходящих моментах ее тленности (плененности) в теснине телесной, из угрозы возможного, поджидающего, архетипичного и уже бывалого в роде случая пропадания в ничто. Но таким образом, в этом времени вселенность впадая в ничто, не пропадает в нем, а упреждается душой и консуммируется в человеке конечно-субстанциально («ужас перед ничто» у Хайдеггера). В этом его предназначение, должное к исполнению.
Однако, наряду с этим есть и отпадения оттуда-сюда, где время застывает в пространстве. Это и есть опущения его в прострациях массовой культуры и что предстает эпифеноменально (в обратной злой стороне вещей) в постмодерне. А поэтому постмодерн не «сверхмодерн», а «домодерн». Он не потусторонен, а посюсторонен для классической культуры. А впрочем, таковым он является именно из безмерных претензий, сверхчеловеческой амбициозности в покушениях самого человека на мир ближних, которые автоматически, центробежно распространяются на мир дальних.
И имеет место преимущественно не реализация отпущенного человеку времени (в пространстве), а растрата его в опущениях к протяженности. Время протягивается, вытягивается, продлевается и «овладевается — преодолевается» как бы тем самым.