И даже возможно, что это два лика времени: позитивного и негативного. А посему во сне и предстает время отсюда-туда в своей негативности как пробы раздвижения среды обитания, которые достигаются затем опытным путем (вплоть до наук, искусства, религии).
И тут, главное, в конечной встрече оттуда-сюда и отсюда-туда. Хотя все-таки должно довлеть оттуда-сюда. Потому что человек не системен, не должен быть, точнее, системным, хотя и бывает. Но тогда и выпадает из универсума в вечности. Подпадает под пространство, но выпадает из времени.
И это внутреннее неравенство в человеке в том и заключается, что душа повелевает казалось бы превосходящим ее духом, заставляя его кувыркатся, вращатся, и «рыскать» там, где хочется не ему (по кажимости), а душе, вслед тому как он посетил душу в сем бренном мире!
Душа в своей конечной истине принуждает дух на неимоверные заблуждения. И дух вынужден на это соглашаться и идти в ответ за предоставляемые ему «награды» в приобретениях того, что ему не принадлежит в про-странстве, но что всегда упреждено в хроносе души, ухвачено в ней как вечность в конечном существе человека.
Душа выступает и заявляет себя от имени времени, изгоняя дух в пространство. Она всегда посланница времени, обрекающая дух на пространственную незавершенность (неудовлетворенность, неуспокоенность, непретворенность).
… Да, но отсюда-туда времени нет. Даже в негативном лике «отсюда-туда время» — это трансы во сне, т.е. даже не время, а прострации кажущиеся временем — без пространства, вне пространства. Потому и снится покой, что аннигилируется пространство! Хотя оно-то и обжимает, ограничивает и таким образом предстает наяву.
… Да ведь, в центробежном течении времени (от человека) пространство становится все более полым. И это-то и испытывается в прострациях сна как провалах, кошмарах космического одиночества, потерях смысла жизни. Но наяву это же дано в тесноте отношений между индивидами. Так что, время оттуда-сюда улавливается именно во сне. А прострации (трансы, кошмары) и есть время отсюда-туда, упирающееся в тупики одиночества — твоего ли, рода ли человеческого — это неразличимо.
А главное, что происходит в этой жизни, то и снится (хроно-топически) причудливо, затейливо в кошмарах. Но во сне-то и нет различия индивида в роде и рода в индивиде, а испытание (состояния) сцепленности одного в другом.
Так что, кошмар — это сигнал об одиночестве и он же эпифеномен времени оттуда-сюда, которое наяву вовсе неявно (и даже наоборот). Во сне время есть «пустое» пространство, наяву пространство есть «остановленное» время. А потому они и чередуются и в них кувыркается хроно-топически человек, то оказываясь на голове, то в ногах упираясь.
В хроно-топосе «вечность» и «бесконечность» издеваются, а может иронизируют или просто шутки шутят, что в общем в порядке вещей, над прозой жизни человека! Они зовут его к тому, чтобы дистанцировать от себя самого, а не быть в буквальном смысле. Быть над собой, вне себя, от себя. Дескать, мы в тебе присутствуем не для того, чтобы ты «валял дурака» или торчал как «перст божий» (или наш указатель), а был все-таки чело-веком! Да имей же ты со-весть! То, через что мы к тебе приходим — это не мы как таковые, а то что тебе посильно относительно нас. Но твое предназначение все-таки в том, чтобы добраться или хотя бы пробовать доставать до нас самих и открывать себя. Время и пространство — это отпущенное нами тебе в «распоряжение» наши доли. И мы, пока ты влачишь существование, не перестаем посещать тебя, чтобы ты посвятил себя служению нам, выполнению своего долга как гражданина мира. Отдавай всякий раз, достигая успеха в этой жизни, отчета, что ты успел сделать в исполнении своего долга и облегчай свои мучения, выбираясь из заблуждений к тому, что есть истина не в тебе, а над тобой. Да пусть и в тебе, но все же над тобой!
Не иллюзорное, но подлинное время течет оттуда-сюда для гражданина мира, а не для современного, омассовленного, расплывчатого существа, называющегося «человек» (Man), но отзывающегося на всякий «средовый» зов. На «как тебя зовут»?!
Но для этого земное, отпущенное нам время должно быть беременно из вечности (в пространстве), чревато «самопорождением» человека из души в духе (а не в однополом браке).
… Человек дан для себя по естеству в пределах хроно-топоса, но именно в них и из них он трансцендирует. В хроносе — внутренне, в топосе внешним образом.
Но в равной или неравной мере и мир дан человеку в хроно-топосе. И он в нем заведомо открыт из себя к вечности и бесконечности. Он представляет себя, ограничивает в хроно-топосе, никогда с ним не совпадая душевно-духовно. Посему и в том и другом «случае» хроно-топос есть всегда актуальное местоимение бытия. И в нем он снует от себя — к себе, вверх — вниз.